Сталь остается

Аркет стояла рядом с ним. Смотрела на курящиеся дымки. Потом положила руку ему на плечо, а он повернулся, и когда их взгляды встретились, ей показалось, что он смотрит на нее, как на чужую.

И вдруг улыбка — и он опять тот Рингил, каким она его помнила.

— Думаешь, они вернутся?

Он не отвечал долго; она уже решила, что он не расслышал, и хотела повторить вопрос.

— Не знаю, — произнес наконец Рингил. — Может, мы их отпугнули.

— Мы примем бой здесь и преподадим двендам эту истину. — Аркет повторила его собственные слова. — Нам по силам остановить их и загнать назад в серые места, чтобы надолго отбить желание приходить в наш мир. Помнишь?

Он снова улыбнулся; улыбка вышла бледная и безрадостная.

— Помню. Что за идиот это сказал? Звучит довольно высокопарно.

— Иногда даже идиоты бывают правы.

— Верно, — согласился Рингил, но только на словах, потому что продолжать тему не стал, а повернулся к черной кириатской глыбе. — Посмотри. Эта кириатская игрушка погубила целый город. Она тебя не пугает?

— Пугает.

Аркет не солгала, однако и не сказала всей правды.

Когда они наконец отыскали то место, большинство людей не увидели черного железного шипа, как еще раньше не увидели ведущего к нему олдраинского моста. Аркет не знала, что и думать: то ли двенды применили защитную магию, то ли эта магия присутствовала здесь всегда. Сама она видела мост достаточно ясно, как и Рингил. Другим он открывался на несколько секунд, да и то лишь тем, кто умел ждать и знал, куда смотреть. Большинство видели непроходимые мангровые заросли, чащу из кустов и деревьев ядовитой окраски или пустое пространство, приближаться к которому почему-то не хотелось.

— Дурное место, — пробормотал один седой капрал.

Аркет не могла избавиться от ощущения, что зло исходит от самого оружия, что какие-то остатки черной силы еще покоятся в глубине болота и что эта сила поднимается из гнилостной жижи наподобие некоего древнего фантома в гниющих черных отрепьях.

Как долго она верила в кириатскую цивилизацию, в моральное превосходство, возносившее ее саму и ее народ над другими!.. Теперь Аркет припоминала и разговоры, что вели между собой Грашгал и ее отец в не самые светлые моменты, их невнятные рассуждения о собственном прошлом, о том, кто такие кириаты по своей природе. Неужели они жили этим знанием, знанием об оружии, убивающем целые города? И неужели, если знали, скрывали от нее, потому что стыдились самих себя?

«Это все люди, Аркиди, будь они прокляты. — Отец пожал плечами, как будто поежился. — Если мы останемся, они обязательно втянут нас в свои мелочные разборки и пограничные споры. Страх и жадность изобретательны, повод всегда найдется. С ними мы перестанем быть собой, превратимся в кого-то, кем никогда не были».

А если ты, Аркиди, неверно истолковала его тон? А если Грашгал боялся, что «люди заставят нас стать такими, какими мы уже были когда-то»?

Думать об этом не хотелось, и она постаралась забыть, целиком отдавшись повседневным делам: наведению порядка, формированию новых гарнизонов в Бексанаре, Прандергале и еще дюжине деревушек, расположенных в стратегически важных местах вокруг болот. Если двенды вернутся, империя обязана встретить их во всеоружии, чтобы дать достойный отпор, и ее долг — сделать для этого все необходимое. Остальное пока не имело значения.

Тем не менее новые мысли посещали ее чаще и чаще. Даже здесь и сейчас, в солнечном саду уютного Прандергала, черный железный шип сидел на задворках сознания точно так же, как сидел он в далеком болоте, и Аркет знала, что никогда от него не избавится. Теперь, взглянув на медленно заживающее лицо Рингила, на зашитую рану, от которой обязательно останется шрам, Аркет поняла: он не единственный, кого встреча с двендами изменила навсегда.

Перехватив ее взгляд, Рингил улыбнулся. Как раньше.

— Будешь допивать? — спросил он. — Или проводишь?

Прощаться собрались у дороги. Аркет подарила Рингилу и Шерин великолепных ихелтетских лошадей и увидела, как радостно вспыхнули глаза женщины. Вроде мелочь, но пока достаточно и этого, решила Аркет.

— Что будешь делать, когда вернешься? — спросила она у Рингила, когда они уже стояли возле лошадей.

Он нахмурился.

— Ну, Ишил должна мне немного денег. Как только доставлю Шерин домой, первым делом отправлюсь к ней.

— А потом?

— Пока не знаю. Я сделал, о чем просили, а дальше планов нет. Сказать по правде, сильно сомневаюсь, что буду пользоваться в Трилейне большой популярностью. На дуэль не явился, чем навлек позор на славное имя Эскиата. Покалечил человека, занимающего высокий пост в объединении работорговцев Эттеркаля, убил чуть ли не всех его людей. Расстроил планы кабала. Пожалуй, лучше всего мне исчезнуть из города.

Эгар усмехнулся и ткнул его в грудь.

— Не забывай, в запасе всегда есть Ихелтет. Там всем наплевать, что ты натворил. Главное, что махать мечом умеешь.

— Это верно, — согласился Рингил и, сняв руку с перевязи, вскочил в седло. Потревоженные раны напомнили о себе болью. Он поморщился, размял руку, но класть ее в перевязь не стал. — Что ж, увидимся когда-нибудь.