Сталин

Какова цена сталинского единовластия? Каково количество его жертв? Сколько человек безвинно погибло по воле тирана и созданной им машины репрессий? Думаю, абсолютно точного ответа мы уже никогда не получим. Наиболее полный могла бы дать созданная Верховным Советом СССР Комиссия по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30–40-х и начале 50-х годов. «Тайны» диктатуры Сталина превратились в тайны исторические. Существует много оценок различных исследователей, в которых приводится общая численность погибших советских людей в годы сталинского культа. Основываясь на целом ряде не обобщающих, а, если можно так сказать, «промежуточных» показателей, которые мне удалось обнаружить в архивах, я приведу такую статистику. «Революция» на селе в 1929–1933 годах обошлась нашему крестьянству в 8,5–9 миллионов репрессированных земледельцев. В 1937–1938 годах репрессии коснулись 4,5–5,5 миллиона советских граждан. Но и между этими двумя большими «волнами» ведомство Ягоды – Ежова не оставалось без дела: было арестовано примерно около миллиона граждан. После войны, особенно в конце 40-х годов, даже учитывая, что в 1947 году была отменена смертная казнь, заметно увеличилось количество лагерей, число ссыльных, высланных, которые составили эту третью «волну». В ней оказалось 5,5–6,5 миллиона человек. Можно возразить: сидели не только политические, но и уголовные преступники… Правильно. Но до самой смерти Сталина в лагерях, даже по данным Берии, содержалось 25–30 %, осужденных «за контрреволюционную деятельность». Всего же с 1929 по 1953 год жертвами сталинских репрессий стали 19,5–22 миллиона советских граждан (исключая годы войны). Из них не менее трети были приговорены к смертной казни или погибли в лагерях и ссылке. Возможно, мои оценки слишком осторожны, но все они основываются на известных мне документах. Я вполне допускаю, что многое мне не удалось узнать.

Пожалуй, это самый страшный и чудовищный пир насилия в истории, который когда-либо удавалось справлять на Земле диктаторам. Сталин всегда следовал своему кредо, которое им было высказано ранее: «…мы будем уничтожать каждого такого врага, (хотя бы) был он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью. Каждого, кто своими действиями и мыслями, да, и мыслями, покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать». Кажется, что это слова средневекового инквизитора. А ведь им следовали, они были целой программой! Вот уж воистину прав Шиллер: «Злое семя злой приносит всход!»

После войны общество в социально-политическом плане не просто «законсервировалось», а приобрело некоторые новые мрачные черты бюрократического, полицейского характера. Сталин сумел сочетать несочетаемое – всячески поддерживать внешний энтузиазм, подвижничество миллионов советских людей, веривших, что вот-вот, рядом, уже за ближайшим перевалом те самые, сияющие вершины. И тут же постоянная угроза индивидуального или массового террора. Но… люди верили Сталину. Не случайно, что накануне ареста Н.А. Вознесенский дописывал последние главы своей новой книги «Политическая экономия коммунизма». Даже он, один из самых образованных людей в руководстве, допускал, что общество, ведомое Сталиным, приближалось к «светлому будущему». К слову сказать, в определении военной коллегии Верховного суда СССР Н.А. Вознесенскому, осужденному сразу по четырем статьям (58–1 «а», 58–7, 58–10 ч.2, 58–11), вменялось в вину то, что он «составлял и издавал политически вредные работы». Даже если академик писал о коммунизме, но сам был подозрителен «вождю», то это делало его научное творчество «опасным». Такова была логика диктатора, дававшего свою интерпретацию «грядущему коммунистическому обществу».

Все считали естественным, что главными двигателями вперед становились сила, могущество, беспощадность, вера в единственного носителя истины. Разум, человечность, верность свободе и гуманизму, сама свобода отодвигались куда-то в неопределенное будущее. Ни в одном учебнике философии, крупной монографии нельзя было найти глав о демократии, свободе и правах личности. Все оказалось покрыто коростой насилия, всепроникающей классовой борьбы. Николай Бердяев, один из оригинальных русских мыслителей, депортированный в 1922 году за рубеж, с болью наблюдал, как идея силы подвергает эрозии все другие ценности. Еще в 1930 году он писал: «В русском коммунизме, согласно русскому душевному типу, победили не столько научные элементы марксизма, сколько мессианские его элементы – идея пролетариата, как освободителя и организатора человечества, как носителя высшей истины и высшей справедливости. Но эта мессианская идея – воинственная, агрессивно-наступательная и победная, идея поднимающейся силы. Страдательные, пассивно претерпевающие элементы старого русского мессианского сознания тут совершенно вытесняются. Мессия-пролетариат совсем не страдалец, не жертва, а победивший мировой организатор, конденсатор силы».