Сталин: арктический щит

«Мы, полярники, — писал он в Политическое управление Главсевморпути 14 июня 1948 года, — довольно беззаботно жили до войны. Поэтому для нас оказалось полной неожиданностью появление немецких подводных лодок в Карском море… Раньше, чем наши Вооруженные силы организовывали оборону Карского бассейна, все проливы оказались заминированными, на Новой Земле и островах были организованы базы (немецких. — Прим. авт.) подводных лодок и осведомительные станции. Встал вопрос о размещении нашей военной авиации. Вот тогда-то и выяснилось, что не только нет ничего подготовленного, но даже никто не может указать места, где базироваться авиации, где разумнее разместить артиллерию…

Это положение оказалось возможным благодаря недооценке необходимости обороны арктических флангов со стороны бывшего наркома обороны, благодаря благодушию и беспечности в системе Главсевморпути в мирное время. Руководство ГУСМП явно не готовилось к возможности войны в Арктике…

В свете оборудования Гренландии мощными авиабазами, нацеленными на западный сектор Арктики, мне кажется, что для ее обороны особое значение приобрели такие форпосты, как Шпицберген, Земля Франца-Иосифа и Новая Земля, о которых мы почти ничего не знаем… Малое число полярников, бывших в этих местах, почти ничего не могут сказать, например, о ЗФИ с точки зрения ее оборонной возможности…

В апреле сего года в Восточной Арктике было блестяще проведено учение, доказавшее полную возможность использования дрейфующих льдов для создания временных авиационных баз. Я не предлагаю строить дорогие авиабазы по опыту американских, но нельзя ни опаздывать, ни отставать в разведке». А четыре месяца спустя, еще в одной, столь же эмоциональной записке добавил: «В отличие от прошедшей Отечественной войны, которая затронула Арктику слегка, будущая война, по всей видимости, сделает Арктику ареной ожесточенных схваток. Главсевморпуть уже теперь должен приступить к подготовке своей авиации для целей обороны Арктики»³³

.

Полярный летчик М.Н. Каминский выразил то, что уже являлось практикой. Еще до первой, чисто экспериментальной экспедиции, С-2, в соответствии с постановлением Совета министров СССР от 25 марта 1948 года, по всему Крайнему Северу началось строительство военных аэродромов. На Диксоне, в Хатанге, Чокурдахе, Крестах Колымских, на мысе Шмидта. Словом, вдоль всей трассы Северного морского пути. И не таких, какие были в Арктике до войны — с грунтовыми взлетно-посадочными полосами, по сути, без обслуживающего персонала. Теперь настоящие, с бетонным покрытием, способным выдержать тяжелые машины, с техническим персоналом и даже с небольшими казармами. Вели такие работы несколько отдельных аэродромно-строительных батальонов Министерства Вооруженных сил под общим руководством инженер-полковника Патрикеева, официально числившегося начальником треста «Арктикстрой». Но тем дело не ограничилось. Тогда же началось создание первого крупного в восточном секторе Арктики порта, расположенного между устьем Колымы и мысом Шмидта, — Певека. Правда, теперь уже силами Дальстроя МВД³⁴.

Не оказались забытыми и ледовые аэродромы. Для новой проверки их возможностей весной 1950 года организовали очередную высокоширотную воздушную экспедицию — С-5. Осуществили же ее несколько иначе, нежели предыдущие, по нескольку раз менявшие свое местоположение.

Основной базой избрали Тикси. Сюда и доставили самолетами Московской авиагруппы особого назначения (МАГОН) и транспортной авиации ВВС необходимые грузы, людей. А затем, после тщательной разведки и выбора наиболее подходящей для посадки бомбардировщиков льдины, машины вылетели через ставшие перевалочными пунктами остров Врангеля и Кресты Колымские в собственно Центральный полярный бассейн.

Высадку провели 31 марта 1950 года, в точке с координатами 76°03′северной широты и 166°36′западной долготы, неподалеку от полюса недоступности, том самом районе, где циркулировали американские ледовые аэродромы Т-1, Т-2 и Т-3, что позволяло, помимо прочего, вести за ними пристальное наблюдение.

Учитывая огромную научную программу и сокращение чисто военных испытаний, руководителем С-5 назначили известного гидролога М.М. Сомова, с довоенной поры занимавшегося изучением и прогнозированием дрейфов ледяных полей Арктики. Вместе с тем увеличили и число участвующих в экспедиции ученых. Таких, как метеоролог К.К. Чуканин, аэролог В.Г. Канаки, океанограф М.М. Никитин, гляциологи И.Г. Петров и Г.Н. Яковлев, геофизики Н.Е. Петров и М.Е. Острекин…

Предполагалось, что, как и прежние, С-5 завершит все намеченные работы к осени, приблизительно в конце сентября. Поэтому в МАГОНе для эвакуации сформировали два авиаотряда, получивших приказ быть готовыми к вылету 10 октября³⁵. Однако состояние и льдины, и людей позволило изменить изначальное решение. Срок экспедиции продлили, дав согласие на зимовку. Тем опередили США, которые только 3 мая 1952 года создали на Т-3 постоянно действующую научную станцию, возглавленную Дж. Флетчером.