Сталин: арктический щит

Еще вопрос. Что богаче и нужнее нам — наш ли чернозем или открытый Ледовитый океан с Карским и Баренцевым морями? Мы не знаем еще этих морских богатств, но их узнали уже наши соседи на Севере, почему и добиваются так настойчиво, чтобы взять окончательно то, что лежит так плохо…

Весь вопрос состоит в том, чтобы иметь на Мурмане, в незамерзаемой гавани, два-три полярных ледокольных крейсера, которые бы охраняли наши внутренние морские богатства. Да еще хотя бы по одной беспроволочной станции на западных берегах Груманта и Новой Земли, откуда бы мы могли на Мурмане всегда вовремя узнавать, что делают у наших берегов норвежцы-иностранцы»¹²

.

Судя по последней статье, уже ни у кого в России не оставалось сомнений, что же следует сделать для защиты российских арктических владений. Ни у кого, кроме властей предержащих. Их же заботило иное. Сохранение чисто номинальных прав страны на участие в шпицбергенском кондоминиуме. Не больше.

13 января 1912 года участники первой конференции в Кристиании собрались вновь, чтобы уже от имени своих правительств окончательно согласовать текст ранее выработанного проекта соглашения по Шпицбергену. Документа, который в ходе обсуждения в столицах девяти европейских стран практически не вызвал каких-либо нареканий. Коррективе подверглась лишь одна фраза статьи 14-й. В первоначальном варианте она констатировала: комиссар полиции архипелага представляет большинство пребывающих на нем. Теперь же пришлось уточнить: представляет не вообще большинство, а национальное¹³

.

Старая идея Петербурга сохранить за архипелагом статус «ничейная земля» обернулась против России. Шпицберген неумолимо превращался в кондоминиум, но кондоминиум только тех государств, чьи подданные и стали владельцами земельных участков. То есть Норвегии, США, Великобритании, Швеции, к которым, скорее всего, намеревалась присоединиться и Германия. А Петербург почти уже утратил право участвовать даже в обсуждении любых вопросов, связанных с этой арктической территорией. Вот отсюда и появилось предложение А.Н. Крупенского и Б.Э. Нольде, которое позволяло России закрепиться на архипелаге и приступить к его дележу как бы заново.

Первый шаг на таком пути был сделан еще перед второй встречей в Кристиании, весной 1911 года. Именно тогда архангельский губернатор, точнее — исполнявший его обязанности А.Ф. Шидловский, с согласия Министерства внутренних дел поручил своему заурядному чиновнику В.Ф. Држевецкому, «заведовавшему» морскими и зверобойными промыслами в губернии, незамедлительно отправиться на Шпицберген. Для поиска еще не закрепленных за кем-либо месторождений угля. Заведомо авантюрный план провалился, а экспедиция, не начавшись, завершилась, так и не достигнув архипелага¹⁴

.

Однако Министерство внутренних дел, взявшее на себя ответственность за экономическое утверждение России на пока «ничейной земле», в следующем году повторило попытку. Новый же поход на Север оказался весьма удачным, потому что руководство им вверили геологу В.А. Русанову, выпускнику Сорбонны, имевшему солидный опыт работы в Арктике. Пять полевых сезонов — с 1907 по 1911 год, он провел на Новой Земле, изучая ее строение.

Получив в феврале 1912 года достаточно заманчивое для себя предложение, Русанов начал, и в том сразу же проявился его профессионализм, с тщательной подготовки экспедиции. Прежде всего он за казенный счет приобрел в Норвегии наиболее подходящее судно — парусно-моторное, названное им «Геркулес». Одновременно сформулировал для себя задачу плавания. В своем «Проекте Шпицбергенской экспедиции» Русанов отметил: «Ввиду развивающегося мореплавания в наших северных водах, ввиду все более выясняющейся бедности углем Новой Земли и его отсутствия на Мурмане, было бы весьма предусмотрительно со стороны России занять на Шпицбергене несколько свободных угленосных участков»¹⁵

.

В «Плане Шпицбергенской экспедиции» Русанов повторился: «Если только мы не желаем навсегда и окончательно отказаться от наших прав на Шпицбергене, нужно спешить, пока еще не совсем поздно. Предпринятое наравне с другими нациями обследование расчистит почву для нас и даст реальное основание для занятия некоторых пока еще фактически свободных территорий архипелага».

В том же «Плане» В.А. Русанов сделал и достаточно многозначительный прогноз, сблизивший его со всеми, кто давно уже радел о судьбах русской Арктики: «Придет пора, во-первых, объявить Карское море, усиленно теперь эксплуатируемое норвежцами, закрытым для иностранных промышленников; во-вторых, взять всю Новую Землю в наши руки; в-третьих, включить Землю Франца-Иосифа в район наших промыслов; в-четвертых, вновь воскресить наши промыслы на Шпицбергене»¹⁶.