Читаем Сталин был, и это требует объяснения полностью

В истории коммунистического тоталитаризма различаются три периода: период формирования, при прямом участии и под руководством Ленина, период расцвета, выразителем которого был Сталин, и третий, сегодняшний, период кризиса системы, а вернее, исторического кризиса всего мирового коммунизма. Я называю третий период «поздним тоталитаризмом» и вижу в нем предпосылки перехода к пост-тоталитаризму. В этом переходе я усматриваю историческую задачу и России-СССР, и демократической Европы, и немарксистского социализма. Только если осуществится такой переход от «позднего тоталитаризма» к пост-тоталитаризму, Европа сможет обрести новое дифференцированное единство и можно будет окончательно достигнуть нового мирового равновесия. Произойдет ли такой переход в СССР и в подчиненных ему странах и как он произойдет, нельзя предсказать.

Сегодня в советской идеологической публицистике говорят о «социалистическом плюрализме», понимая под этим терпимость к многообразию позиций, если только они не выходят за рамки «социализма». Это, несомненно, известный прогресс по сравнению с губительной монолитностью, царившей в СССР в течение слишком долгого времени. Но очевидно, что пределы, полагаемые рамками «социализма», делают этот плюрализм весьма слабым и зыбким, потому что остается неприкосновенной власть, полагающая пределы, то есть устанавливающая, что есть «социализм». Но ведь в том-то и дело, чтобы подойти к определению социализма с позиций полной свободы, а значит, полагая себя вне его. Таким образом, пока имеет место лишь парадоксальный «тоталитарный плюрализм».

Жизненное пространство плюрализма — либеральная демократия, которая может обогатиться, как это произошло в европейской культуре и политике, идеями и требованиями социализма, но она не может отказаться от собственных принципов свободы. Единственный, подлинный плюрализм — это плюрализм демократический, который может критически относиться к социализму и его конкретным проявлениям, но одновременно является и условием возможности всякого социализма. Противоречие советского «позднего тоталитаризма» как раз и заключается в «социалистическом плюрализме», который, чтобы быть плюрализмом, должен превратиться в демократический плюрализм, то есть пост-тоталитарный. В этом смысле особое, актуальное значение приобретает изучение русской либеральной традиции — от Чичерина до Струве, от Новгородцева до Гессена.

Другое противоречие — в специфически культурной сфере. Мы радуемся возрождению русской культуры, в частности, литературы. Но если сравнить это возрождение с культурной жизнью демократических стран, в особенности, с культурной жизнью дореволюционной России, то бросаются в глаза существенные ограничения, в плену которых все еще находится сегодняшняя русская культура. Критический дух, являющий другой аспект творческого духа, не терпит внешних преград. Значит, ослабления цензуры недостаточно: необходимо вернуть культурному сознанию его полную критическую свободу. Первое условие этого — уничтожение тех уродств, какими являются «идеологическое государство» и «государственная идеология». Правда, сегодня в СССР можно не быть или не объявлять себя марксистом, но диктатура марксизма-ленинизма остается и ее растлевающее воздействие намного сильнее, чем это принято думать.

Дело, разумеется, не в том, чтобы положить начало антимарксистской кампании, и даже не в том, чтобы «отправить Маркса на чердак», хотя бы потому, что без знания и понимания Маркса невозможно знать и понимать современный мир, на который Маркс оказал весьма заметное воздействие. Речь идет о понимании того, что эпоха, в которую марксизм спесиво выдавал себя за единственный Субъект, способный научно интерпретировать действительность, уже давно отошла в прошлое и что марксизм превратился в Объект, который в свою очередь должен быть интерпретирован. Причем не догматической и высокомерной наукой, какой он объявил себя, а открытым критическим знанием, полагающим своей и нравственной и интеллектуальной задачей понимание нашей эпохи и нашего мира в их возрастающей сложности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
Сталин. Битва за хлеб
Сталин. Битва за хлеб

Елена Прудникова представляет вторую часть книги «Технология невозможного» — «Сталин. Битва за хлеб». По оценке автора, это самая сложная из когда-либо написанных ею книг.Россия входила в XX век отсталой аграрной страной, сельское хозяйство которой застыло на уровне феодализма. Три четверти населения Российской империи проживало в деревнях, из них большая часть даже впроголодь не могла прокормить себя. Предпринятая в начале века попытка аграрной реформы уперлась в необходимость заплатить страшную цену за прогресс — речь шла о десятках миллионов жизней. Но крестьяне не желали умирать.Пришедшие к власти большевики пытались поддержать аграрный сектор, но это было технически невозможно. Советская Россия катилась к полному экономическому коллапсу. И тогда правительство в очередной раз совершило невозможное, объявив всеобщую коллективизацию…Как она проходила? Чем пришлось пожертвовать Сталину для достижения поставленных задач? Кто и как противился коллективизации? Чем отличался «белый» террор от «красного»? Впервые — не поверхностно-эмоциональная отповедь сталинскому режиму, а детальное исследование проблемы и анализ архивных источников.* * *Книга содержит много таблиц, для просмотра рекомендуется использовать читалки, поддерживающие отображение таблиц: CoolReader 2 и 3, ALReader.

Елена Анатольевна Прудникова

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное