Сталин и бомба: Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956

Но вскоре развернулась борьба за власть среди первых лиц государства. Берия, выступивший с предложением ряда реформ, стремился показать себя в новом облике. Его соратники расценили это как стремление сосредоточить в своих руках такую же власть, которую имел Сталин. Хрущев организовал заговор против Берии. Группа военных, руководимая маршалом Жуковым, арестовала Берию на заседании Президиума 26 июня 1953 r.^{1725} В начале июля был созван специальный пленум Центрального Комитета, который разоблачил Берию как агента международного империализма и врага партии и советского народа^{1726}. Берия был тайно судим и расстрелян 23 декабря.

На июльском пленуме Маленков обвинил Берию в том, что тот принял решение произвести испытание водородной бомбы, не проинформировав об этом других членов советского руководства^{1727}

. Завенягин объяснил Центральному Комитету, что проект постановления правительства об испытании был представлен на подпись Маленкову. Берия вычеркнул имя Маленкова и сам подписал этот документ. Завенягин пошел дальше, объяснив, что водородная бомба была «вопросом мирового значения» и что испытание положило бы конец американским надеждам на «вторую» ядерную монополию. «И подлец Берия, — заключил он, — позволил себе такой вопрос решать помимо Центрального Комитета»^{1728}. Все это не было так просто. Имелись некоторые опасения, что Берия мог бы использовать атомную бомбу — или угрожать ее использованием — в случае государственного переворота^{1729}. В день ареста Берии Президиум упразднил Специальный комитет и переименовал Первое главное управление в Министерство среднего машиностроения. Малышев, один из людей Маленкова, был назначен министром, Ванников — его первым заместителем, а Завенягин — заместителем министра^{1730}

.

Маленков, который теперь стал наиболее сильной фигурой в советском руководстве, обрисовал свою политическую линию в речи, произнесенной на сессии Верховного Совета^{1731}. Эту речь Сахаров и его коллеги слушали по радио, находясь в Семипалатинске. В области внутренней политики Маленков предлагал уделить первостепенное внимание повышению уровня жизни советских людей и предполагал осуществить это путем перераспределения средств из тяжелой промышленности в легкую, а также за счет реформ сельского хозяйства. Реформирование приоритетов внутри страны требовало снижения международной напряженности^{1732}. Соединенные Штаты не обладали монополией в производстве водородных бомб, сказал Маленков. Он хотел, без сомнения, убедить своих слушателей в том, что его новая политика не будет сопровождаться снижением безопасности страны.

Политика Маленкова не получила полной поддержки в руководстве. В сентябре 1953 г. Хрущев, которого некоторые из членов Президиума считали более надежным, чем «правого» Маленкова, был избран первым секретарем Центрального Комитета^{1733}

.[393] Хотя Маленков и Хрущев разделяли убеждение, что изменения необходимы, они расходились по многим существенным вопросам. Конфликт между ними достиг апогея на пленуме Центрального Комитета в январе 1955 г. Хрущев, который был озабочен укреплением своих позиций, обвинил Маленкова в том, что тот своей речью в августе 1953 г. пытался снискать дешевую популярность^{1734}. Маленков, заявил он, не был «достаточно зрелым и твердым большевистским руководителем»^{1735}

. 8 февраля Маленков был смещен с поста Председателя Совета министров, хотя и оставался членом Президиума. Председателем Совета министров стал Булганин, которого на посту министра обороны заменил Жуков^{1736}.

Годом позже, в феврале 1956 г., состоялся XX съезд партии. На закрытом заседании съезда Хрущев предпринял яростную атаку против Сталина. Даже сегодня, когда злодейские деяния Сталина известны в гораздо большей степени, чем тогда, речь Хрущева представляется сильнейшим обвинительным актом против сталинского произвола, а ее воздействие на общественное мнение в то время было ошеломляющим. Хрущев детально описал сталинскую чистку в 30-е годы; он подверг неистовой критике руководство Сталина страной в годы войны с Германией^{1737}. Но его отказ от сталинского наследия не был полным. Он не подвергал сомнению политику коллективизации или руководящую роль партии в жизни советского общества. В значительной степени Хрущев все еще оставался продуктом сталинского режима и не мог расстаться с ним полностью. Десталинизация оставалась ограниченной, и вплоть до середины 1980-х годов этот процесс шел вяло.

II