Сталин и ГРУ. 1918-1941 годы

Конечно, любая разведывательная операция имела не только свои плюсы, но и минусы. Были они и в операции по стратегической дезинформации. Берзин в своем докладе обращал на это внимание. Он отмечал в качестве достижений двухгодичной работы то, что наши ближайшие противники на Западе в целом находятся на совершенно ложном пути в оценке технической мощи Красной Армии и ее мобилизационных перспектив. Но в то же время он подчеркивал, что курс на усиление армии в ложных документах привел к тому, что противники ставили своей задачей срочное усиление своих армий и увеличение мобилизационных запасов. Он подчеркивал, что, возможно, для 1923 года курс на «усиление» был правильным, но в данное время вряд ли целесообразно пугать противников и побуждать их к усилению своих армий. Поэтому его предложение заключалось в том, чтобы прекратить дальнейшее «раздувание» и взять курс на сокращение и качественное улучшение всей армии и ее техники и в этом направлении продолжать дальнейшую работу по стратегической дезинформации. Он считал, что для дезинформационного отделения технически вполне возможно повернуть работу в новом направлении, соблюдая постепенность в изменении «приказов» и донесений. В заключение доклада он просил указаний как относительно курса работы по особенно важным вопросам (технические и специальные войска, воздушный флот, военная промышленность), так и по общему направлению дезинформационной работы с учетом сложившейся к 1925 году внутренней и внешней обстановки.

Фрунзе направил доклад Берзина Сергею Каменеву, который тогда был начальником штаба РККА и должен был представить краткое заключение. Каменев согласился с докладом Берзина и концепцией работы по дезинформации.

В своем заключении он писал: «Вполне соглашаясь с докладом т. Берзина и необходимостью дальше продолжать работу, должен высказать и ряд опасений, которые встречаются на этом пути со стороны нашей военной печати. Дискуссия о реальной пехоте, проведенная „Красной звездой”, в полной мере должна была опрокинуть нашу дезинформацию, и если это не произошло, то только случайно. В таком же положении находятся и наши технические средства, о которых сплошь и рядом проскальзывают сведения о нашей бедности. Вот такая дезинформация, надо как-то связать с нашей военной печатью». Фрунзе ознакомился с заключением Каменева и высказал свое мнение: «Предложение об изменении курса информации считаю правильным. Раздувать наши силы не надо. Вести линию сокращений и работы над улучшением качества и техники». Мнение Фрунзе сообщили Берзину, и предложения начальника Разведупра были одобрены на самом «верху».

Дезинформационное отделение Разведупра продолжало свою работу и в последующие годы с учетом новых задач, поставленных Фрунзе. Особое значение эта работа приобрела в 1927–1928 годах во время «первой военной тревоги», когда международная обстановка резко обострилась и угроза войны приобретала реальные очертания. В этот период военная дезинформация являлась сдерживающим фактором, который способствовал укреплению обороноспособности страны. Но этот период продолжался недолго.

В 1930 году после публикации знаменитой статьи Ворошилова «Сталин и Красная Армия» положение резко изменилось. Культ личности разгорался ярким пламенем, а ОГПУ способствовало нагнетанию страха, раскручивая с 1930 года знаменитое дело «Весна». По этому делу по обвинению в шпионаже, связях с иностранными разведками и прочих грехах было арестовано около 3000 командиров РККА, в основном старшего и высшего звена. В таких условиях продолжать контакты с иностранными разведками и передавать им даже ложную информацию было очень опасно, хотя деятельность отделения была тщательно законспирирована и о ней в Разведупре знали всего несколько человек. Поэтому можно не сомневаться, хотя документальных доказательств пока еще нет, что Берзин в самом начале 30-х постарался свернуть эту работу и законсервировать деятельность этого бюро до лучших времен.

С начала 1925 года по инициативе Берзина Управление начало выпускать бюллетени важнейших материалов, поступивших в военно-политическую часть информационно-статистического отдела. Это была совершенно секретная информация, получаемая в основном из надежных, проверенных и перепроверенных агентурных источников в Прибалтике, Варшаве, а также в Берлине, Париже и Лондоне. Информация источников касалась военно-политических вопросов, и начальник Управления считал необходимым своевременно докладывать ее высшему военному руководству, а также другим заинтересованным организациям: дипломатам в Наркоминдел и «соседям» – начальнику ИНО ОГПУ Трилиссеру, с которым у Берзина были хорошие личные и деловые отношения.