Сталин и разведка накануне войны

Кстати говоря, почти за полтора месяца до нападения Германии в ГРУ поступило сообщение от 10 мая 1941 г. от той же Альты — мужественной Ильзе Штёбе — в котором, в частности, она информировала, что

«военное министерство (Германии. — A.M.) разослало директивные письма всем своим военным атташе о необходимости опровержения слухов о том, что Германия якобы готовит военные действия против России. Военное министерство требует от военных атташе выступать с разъяснениями, что Германия концентрирует свои войска на Востоке для того, чтобы встретить в готовности мероприятия с русской стороны и оказать давление на Россию»^{169}. Попросту говоря, по указанию Гитлера военные атташе Германии за рубежом должны были подготовить почву для взрывного перебрасывания всей ответственности за развязывание войны на СССР в момент ее начала.

То есть информация Зорге от 28 декабря полностью подтвердилась. Короче говоря, так оно и произошло на самом деле 22 июня — именно этот тезис Гитлер и озвучил в тщетной попытке хоть как-то оправдать свою вероломную агрессию, а современные брехологи — поклонники фюрера до сих пор пережевывают эту гитлеровскую фальшивку.

В истории, точнее в исторических исследованиях, посвященных кануну войны, настораживает одно обстоятельство. Отсутствие каких-либо данных о непосредственной причастности внешней разведки НКВД СССР к установлению факта утверждения Гитлером конкретного плана агрессии против СССР. К глубокому сожалению, до сих пор нет ни одной официальной публикации о том, какую конкретно информацию на этот счет предоставили агенты советской внешней разведки в Германии — как вошедшая в историю «Красная капелла», так и другие. Подчеркиваю, что речь идет только и именно же о факте установления того обстоятельства, что Гитлер утвердил план агрессии против СССР.

Настораживает вот почему. Странно как-то получается, что всегда, во всех исследованиях указывают, что агентура ГРУ в лице гражданских лиц, работавших отнюдь не в военном ведомстве, а всего лишь в МИД, узнала об этом факте, а вот о вкладе агентуры советской внешней разведки, располагавшей куда большими возможностями в силу своего служебного положения в военной иерархии Третьего рейха, — странный молчок. Но это полный нонсенс. Ведь только у двух основных и широко известных агентов из этой группы — Старшины и Корсиканца — были не менее, если не более, осведомленные источники информации.

Так, сам Старшина занимал пост начальника 5-го отделения разведывательного отдела ВВС Германии (люфтваффе). Уже только в силу такого своего положения та информация, которая достигла ушей Арийца, а через него и Альты, а затем и резидентуры ГРУ в Берлине, должна была быстрее дойти до Старшины, а затем и Корсиканца, через которого в то время резидентура внешней разведки НКВД СССР поддерживала связь со всей группой.

Более того. В число ближайших знакомых и, так сказать, подысточников Старшины и Корсиканца входили (указаны только те, кто обладал возможностями получать именно стратегическую информацию):

— барон Вольцоген-Нойхаус, высокопоставленный сотрудник технического отдела ОКВ (Верховного главнокомандования вермахта), оперативный псевдоним Грек;

— Хайнц Тициенс, промышленник, эмигрант, бывший царский офицер, обладавший большими связями в ОКВ, оперативный псевдоним Албанец;

— Эрвин Гретц, начальник 3-го отделения оперативного штаба ВВС Германии;

— Вольфганг Хавеманн, обер-лейтенант военно-морской разведки при Верховном командовании ВМС (кригсмарине) Германии;

— Герберт Голльнов, обер-лейтенант, референт при воздушно-десантных и парашютных войсках во 2-м отделе абвера, который занимался организацией саботажа и диверсий в тылу противника;

— Хорст Хейльман, ефрейтор, радист и переводчик разведывательно-переводческого отделения ОКХ — Верховного командования сухопутных сил Германии;

— офицер штаба главнокомандующего германскими войсками на Балканах генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Листа, фамилия так и осталась неизвестной, оперативный псевдоним Швед.