Ну а когда Жуков возглавил Генштаб, то немцы окончательно впали в то самое убеждение, о котором и сообщила разведка. Проще говоря, речь идет о следующем. Супостаты заранее знали, что сосредоточение основных сил западной группировки РККА хотя бы и для контрнаступления будет именно заранее происходить на левом крыле (для них правом) советской группировки. То есть, принимая во внимание приведенный выше вывод о том, что протаскивание незаконной идеи началось задолго до февраля — марта 1941 г., то и впрямь выходит, что это началось еще во времена тандема Тимошенко — Мерецков, а при тандеме Тимошенко — Жуков протаскивание было резко активизировано.
Британская же разведка, в свою очередь распространяя дезинформацию, очень ловко обыграла одно обстоятельство. Попробуй определить, для контрнаступления или же для превентивного удара сосредотачиваются войска, ведь черты группировки, имеющей в том числе и наступательные задачи, налицо, а вот точное предназначение — неизвестно, но логика восприятия генштабами такой информации такова, что первым за основу принимается наихудший вариант — превентивный удар. Бритты отлично представляли себе, как нужно остро раздражающе дразнить и провоцировать ими же порожденных супостатов. Правда, объективности ради поневоле придется отдать должное главному штабному супостату Третьего рейха Ф. Гальдеру — этот матерый штабной волк быстро понял, что на этом направлении возможно именно контрнаступление советских войск, а не превентивный удар. Причем быстрое по отношению к факту и времени нападения контрнаступление.
Соответственно произошло и окончательное убеждение в том, что главный удар вермахта надо готовить именно на своем левом (для нас правом) фланге, но с акцентом удара непосредственно по центру советской обороны. Проще говоря, они полностью зрячими составили свой окончательный вариант плана агрессии. Самого же внезапного наступления и тем более внезапного превентивного удара со стороны СССР супостаты, включая и самого главного, фюрера, не опасались до самого начала агрессии и все время ныли и скулили, что-де СССР не дает им никакого повода для нападения.
Вплотную к этим данным и их аналитическому освещению примыкает следующая разведывательная информация. По сообщению резидента ГРУ в Румынии от 5 мая 1941 г., гитлеровское командование одновременно было нацелено на недопущение какого-либо наступления Красной Армии на Румынию, в том числе и недопущение бомбовых ударов по Румынии{340}
, которая в то время являлась основным источником нефти и нефтепродуктов для Третьего рейха. Весь трагизм этой информации заключался в том, что действительно такие планы у советского командования были и должны были быть реализованы в порядке контрнаступления при наличии благоприятных условий. Но только после отражения и сдерживания первого удара активной обороной и активными действиями по сковыванию, под прикрытием чего должно было быть осуществлено отмобилизование и сосредоточение основных сил.Проще говоря, трагизм этой информации в том, что и она, увы, суть очередного свидетельства утечки важнейшей стратегической информации о планах высшего советского командования. Причем утечки именно из высшего эшелона нашего командования.
Конечно, можно расценить упомянутую информацию и как свидетельство правильного стратегического предвидения самих германских штабных супостатов и не склоняться к варианту об утечке информации.
Однако же эта информация поступила 5 мая 1941 г., а подобные намерения высказывались еще в самом первом варианте проекта «Соображений…» и впоследствии тоже. Конечно, и тут можно сказать, что после того не значит вследствие того.
Но как тогда расценивать прозвучавшие в сообщении того же Старшины едва ли не на грани текстуального совпадения с советским документом предложения о бомбардировке советской авиацией румынских нефтяных промыслов, о необходимости прорваться через Венгрию с тем, чтобы отрезать Германию от Балкан?{341}
Ведь это сообщение агента внешней разведки, как отмечается в «Очерках Истории Российской Внешней Разведки», переполошило Центр, и он направил сообщенные агентом данные в ГРУ{342}.