Сталин и репрессии 1920-х – 1930-х гг.

Знал ли Тухачевский, что активно протаскивает идею погибели РККА?! Прекрасно знал! Потому что многократные игры и учения уже тогда ясно показывали, «что группы вторжения не в состоянии выполнить тех задач, которые на них возлагались на первом стратегическом этапе борьбы. Они слишком слабы по своему составу и нацеливались на действия по изолированным направлениям, что могло привести к их последовательному разгрому». В связи с этим вместо групп стали намечать создание армий вторжения или ударных армий. Однако и в этом случае итог был тот же. В конце концов додумались до того, что выполнение задач армий вторжения признано было необходимым возложить на весь Первый стратегический эшелон Вооруженных сил. Однако игры и учения по прежнему показывали, что итог будет тем же самым, только в масштабах всего Первого стратегического эшелона. Тем не менее Тухачевский и K° все-таки «осчастливили» РККА «Наставлением по операции вторжения», а затем еще раз проверили негодность своей концепции на майских 1935 г. учениях в Белорусском военном округе, а затем и в Приволжском военном округе. А убедившись, разработали «План поражения СССР в войне с Германией».

5

. Вот как сам Сталин квалифицировал одно из характерных «усилий» Тухачевского по ослаблению войск Первого стратегического эшелона (из выступления Сталина на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны 2 июня 1937 г., т. е. по итогам разоблачения заговора Тухачевского): «Тухачевский особенно играл благородного человека, на мелкие пакости неспособного, воспитанного человека. Мы его считали неплохим военным, я его считал неплохим военным. Я его спрашивал: как вы могли в течение 3 месяцев довести численность дивизии до 7 тыс. человек. Что это? Профан, не военный человек. Что за дивизия в 7 тыс. человек. Это либо дивизия без артиллерии, либо это дивизия с артиллерией без прикрытия. Вообще это не дивизия, это срам. Как может быть такая дивизия. Я у Тухачевского спрашивал, как вы, человек, называющий себя знатоком этого дела, как вы можете настаивать, чтобы численность дивизии довести до 7 тыс. человек и вместе с тем требовать, чтобы у нас дивизия была 60–40 гаубиц и 20 пушек, чтобы мы имели столько-то танкового вооружения, такую-то артиллерию, столько-то минометов. Здесь одно из двух, либо вы должны всю эту технику к черту убрать и одних стрелков поставить, либо вы должны эту технику поставить. Он мне говорит: "Тов. Сталин, это увлечение". Это не увлечение, это вредительство, проводимое по заказам германского рейхсвера».

Поясню, в чем тут дело, чем возмущался Сталин. Во-первых, сама численность дивизии в 7 тыс. человек — бессмысленна, ибо такая дивизия не может успешно решать задачи ни наступления, ни обороны. Просто чисто физически у нее мало сил. Во-вторых, по количеству и особенно характеру артвоо-ружения видно, что Тухачевский ориентировался только на наступательные задачи, как минимум в формате немедленного встречно-лобового контрблицкрига. Дело в том, что стреляющие по крутой навесной траектории (до 63°) гаубицы хороши в прорыве, особенно укрепленных районов противника, уничтожения его живой силы в окопах и траншеях. Из-за преобладающего количества гаубиц в дивизии получалось, что это дивизии преимущественно прорыва, в то время как пехота в целом, т. е. стрелковые дивизии, — испокон веку части двоякого назначения: и для обороны, и для наступления. И не случайно, что всего через полгода после разгрома заговора Тухачевского Сталин открыто и прямо заговорил о том, что армия, которая не умеет обороняться и тем более отступать, подвергнется разгрому.