Сталин и заговор военных 1941 г.

«Никаких вопросов

о готовности флотовс его стороны не последовало. Очень хотелось доложить еще о том, что немецкие транспорты покидают наши порты, выяснить, не следует ли ограничить движение советских торговых судов в водах Германии, но мне показалось, что мое дальнейшее присутствие явно нежелательно. Для меня бесспорно одно: И.В.Сталин не только не исключал возможности войны с гитлеровской Германией, напротив, он такую войну считал весьма вероятной и даже, рано или поздно, неизбежной. Договор 1939 года он рассматривал лишь как отсрочку, но отсрочка оказалась значительно короче, чем он ожидал. У него, конечно, было вполне достаточно оснований считать, что Англия и Америка стремятся столкнуть нас с Германией лбами. Такая политика западных держав не являлась секретом, и на этой почве у Сталина росло недоверие и неприязнь к ним. Все сведения о действиях Гитлера, исходившие от англичан и американцев, он брал под сомнение или даже просто отбрасывал. Так относился он не только к сообщениям из случайных источников, но и к донесениям наших официальных представителей, находившихся в этих странах, к заявлениям государственных деятелей Англии и Америки. «Если англичане заинтересованы в том, чтобы мы воевали с Германией, значит, все, что говорится о возможности близкой войны, сфабриковано ими» — таким приблизительно представляется мне ход рассуждений И.В.Сталина. Он, конечно, понимал, что отрезвить агрессора можно только готовностью дать ему достойный ответ — ударом на удар. Агрессор поднимает кулак, значит, надо показать ему такой же кулак».

По-поводу приведения флотов в боевую готовность № 1, то есть в полную боевую готовность, то 13–14 июня Сталин, разумеется, счел это мероприятие преждевременным. Он же, вроде, дал команду 17–18 июня, как явствует из мемуаров наших флотоводцев, о приведении в повышенную боевую готовность всех вооруженных сил и флота в том числе. Так что, зачем же шпорить коня? Во всем остальном, в адрес Кузнецова можно, прямо, раздавать овации. Четко и толково изложил существо дела. Даже, не верится, что советский адмирал способен на такое.

«В те напряженные дни ко мне зашел заместитель начальника Генерального штаба Н.Ф.Ватутин

. Он сказал, что внимательно читает наши оперативные сводки и докладывает их своему начальству. Ватутин обещал немедленно известить нас, если положение станет критическим».

Вот и Ватутин появился с недоброй вестью. Оказывается, Оперативный отдел Генштаба «внимательно читает» бумаги, присланные от моряков. С ума можно сойти от такой новости. Правда, Николай Федорович успокоил Кузнецова. Если, мол, что случиться, сразу крикну, свистну — предупрежу, не волнуйтесь. Однако, Николай Герасимович, что-то засомневался в лучших качествах работника Генштаба. Иначе, с чего бы это так его потянуло на самостоятельность?