Сталин. По ту сторону добра и зла

Видимо, опасаясь, что Тухачевский может бежать, Сталин в самый последний момент отменил его визит на коронацию английского короля. В целях... его же собственной безопасности, поскольку некий «зарубежный источник» сообщил о готовящемся на маршала террористическом акте. При этом Сталин не смог отказать себе в возможности поиграть и написал на записке Ежова: «Как это ни печально, придется согласиться с предложением т. Ежова».

А в то же время в подвалах Лубянки следователи выбили наконец-то показания у бывшего начальника Особого отдела НКВД Гая и бывшего заместителя наркома внутренних дел Прокофьева о заговорщических связях Тухачевского и других генералов с Ягодой. Да и как не выбить, если сам Ежов потребовал отнестись к делам Гая и Прокофьева как к «сталинскому спецзаказу».

Ну а чтобы и остальным служба не казалась медом, на обеде у Ворошилова 1 мая вождь порадовал собравшихся высших военачальников тем, что «враги будут разоблачены и партия их сотрет в порошок». Затем предложил выпить за тех, «кто, оставаясь верным, займет достойное свое место за славным столом в Октябрьскую годовщину». Иными словами, Сталин предложил им задуматься над собственными судьбами и сделать окончательный выбор.

* * *

Через несколько дней Сталин провел через Политбюро решение о ликвидации единоначалия в армии и учреждении Военных советов, что лишало боевых командиров отдавать приказы без санкции снова появившихся полит-комиссаров. 6 мая был арестован начальник управления ПВО Медведев, что и послужило сигналом к большой чистке. Поскольку именно он по требованию Фриновского, зама Ежова, «развернул картину о большом и глубоком заговоре в Красной Армии».

Тогда же стал признаваться в совершенных преступлениях и Примаков, который поведал о своей «троцкистской» работе и назвал своим главным соучастником Якира. Он настолько увлекся, что уже через два дня дал исчерпывающие показания и о военном заговоре, во главе которого стоял Тухачевский.

Другое дело, что наряду с нелепейшими показаниями о «сговоре с фашистами» Примаков рассказал и о тех «не совсем сталинских настроениях», которые и на самом деле имели место среди многих высших и средних командиров. И прежде всего это было недовольство насильственной коллективизацией, полным непониманием деревни правителями страны и невнятной деятельностью Ворошилова на посту военного министра. О нем Н.В. Куйбышев выразился так: «Ворошилову нужны либо холуи, вроде Хмельницкого, либо дураки, вроде Кулика, либо же согласные старики-исполнители, вроде Шапошникова».

Неожиданно для всех разговорился и Путна, который поведал следователям о том, как после передачи письма Троцкого Тухачевскому маршал якобы сказал: «Троцкий может на меня рассчитывать!»

Да и как не разговориться, если ко всем арестованным, по свидетельству их же палачей, применялись зверские, жестокие методы допроса. Ну а затем наступила очередь Корка, Фельдмана, Эйдмана, Якира, Уборевича и многих-многих других.

Догадывался ли Тухачевский об уготованной ему судьбе? Судя по всему, да. «Чувствовалось, — вспоминал генерал-лейтенант П.А. Ермолин, видевший маршала на партийной конференции Приволжского военного округа, — что Михаилу Николаевичу не по себе. Сидя неподалеку от него за столом президиума, я украдкой приглядывался к нему. Виски поседели, глаза припухли... Голова опущена, пальцы непроизвольно перебирают карандаши... Мне доводилось наблюдать Тухачевского в различных обстоятельствах... но таким я не видел его никогда». После получения признательных показаний Корка и Фельдмана о подготовке военного переворота 22 мая 1937 года Сталин вместе с Молотовым, Кагановичем и Ворошиловым дал санкцию на арест Тухачевского.

А еще через два дня Политбюро приняло постановление о «заговоре в РККА», в котором упоминалось послание Бенеша и сообщалось, что заговорщики планировали «во взаимодействии с германским генеральным штабом и гестапо в результате военного переворота свергнуть Сталина и Советское правительство, а также все органы партии и советской власти и установить военную диктатуру».

Надо ли говорить, что «заговорщики» были исключены из партии и приговорены к смерти, за исключением лишь «запутавшегося в своих связях с антисоветскими элементами» Гамарника, который в страхе перед неминуемым разоблачением покончил жизнь самоубийством.

1 июня 1937 года открылось расширенное заседание Военного Совета при наркоме обороны с участием всех членов Политбюро. И в этот день огромная страна с изумлением (а может быть, уже и без него) узнала о разоблачении «военно-фашистского» заговора против советского правительства, который возглавляли Троцкий, Рыков, Бухарин, Енукидзе, Ягода и... арестованные и уже признавшиеся в своих мерзких преступлениях генералы.