Сталин. По ту сторону добра и зла

После того как добровольцы прибывали в Испанию, у них отбирали паспорта, которые отправлялись в Москву. Их получали агенты НКВД, выезжавшие на «работу» в соответствующие страны. В то же время в Интернациональные бригады внедрялись провокаторы, которые убирали тех «интернационалистов», чьи идеи отличались от сталинских.

Одним из руководителей расправ над подлинными и мнимыми троцкистами был секретарь ИККИ Андре Мартин. «У него мания расстреливать людей, — писал о нем Эрнест Хемингуэй в своем знаменитом романе «По ком звонит колокол». — Этот старик столько народу убил, больше, чем бубонная чума... Но он, не как мы, он убивает не фашистов... Он убивает, что подиковеннее. Троцкистов. Уклонистов. Всякую редкую дичь...

Когда мы были в Эскуриале, так я даже не знаю, скольких там поубивали по его распоряжению. Расстреливать-то приходилось нам. Интербригадовцы своих расстреливать не хотят. Особенно французы. Чтобы избежать неприятностей, посылают нас. Мы расстреливали французов. Расстреливали бельгийцев. Расстреливали всяких других. Каких только национальностей там не было... И все за политические дела».

Остается только добавить, что знаменитый писатель вряд ли бы ошибся, если бы то же самое написал о Сталине. Поскольку именно Сталин был вдохновителем всех этих убийств тех людей, которые приехали умирать не за отвлеченные мировые революции, а за свободу Испанской Республики.

Известную роль в обосновании сталинского террора сыграл советский журналист Михаил Кольцов. И, по словам того же Хемингуэя, именно Кольцов, «непосредственно сносившийся со Сталиным, был в то время одной из самых значительных фигур в Испании».

Официально Кольцов работал в Испании корреспондентом «Правды» и на ее страницах рассказывал не только о действительно героической борьбе испанцев, но и давая насквозь лживые сообщения о «троцкистких заговорах» и подрывной деятельности самого Льва Давидовича. «Куда бы ни протянулась гнусная рука Троцкого, — писал Кольцов, — она сеет ложь, предательства и убийства... Все темное, зловещее, преступное, все подонки, вся мразь людская слетаются на зов для гнусных разбойничьих дел».

Особенно не давала покоя Сталину деятельность Троцкого в Рабочей партии марксистского объединения (ПОУМ) Каталонии, которая представляла собой одну из тех «раскольничьих коммунистических партий, которые появились во многих странах, как оппозиция сталинизму». Что же касается атмосферы, царившей в этой партии, то сражавшийся в ее рядах Оруэлл описывал ее так: «Генерал и рядовой, крестьянин и ополченец по-прежнему общались как равный с равным, говорили друг другу «ты» или «товарищ». У нас не было класса хозяев и класса рабов, не было нищих, проституток, адвокатов, священников, не было лизоблюдства и козыряния... Я дышал воздухом равенства...»

Надо думать, Сталин покончил бы с этой партией за один самый только «воздух равенства и отсутствие лизоблюдства и козыряния», даже если бы она больше ничего не сделала. Одно это в его глазах было уже тяжким преступлением. С его подачи испанские коммунисты стали все громче говорить о том, что пропаганда этой небольшой каталонской партии якобы раскалывает и ослабляет правительственные силы, подвергая опасности... исход войны! И ничего удивительного в том, что, в конце концов, ПОУМ была объявлена шайкой «замаскированных фашистов», не было. К этому приложил свою руку и незапятнанный Орлов.

Таким образом, по мере советской интервенции в Испанию там одновременно шли две гражданские войны: одна — с франкистами, вторая — тайная, против всех тех, кто имел несчастье не разделять сталинские идеи и не подчиняться ему и его коминтерновским эмиссарам. И, конечно же, она сыграла известную роль в поражении республики.

Что же касается такого сталинского подпевалы, как Кольцов, то он погиб не от «гнусной руки» Троцкого, а от большевистской десницы «лучшего друга всех советских писателей». И кто знает, может быть, ему так было и на самом деле легче. Кричал же один из идущих на расстрел генералов: «Да здравствует товарищ Сталин!»

Орлову в этом отношении повезло. Он не строил никаких иллюзий в отношении диктатора и при первой же опасности бежал на Запад. А вот всем тем, кто имел несчастье попасть под подозрение в Советском Союзе, не повезло. Судебный процесс еще не закончился, а Сталин уже отдал распоряжение местным властям провести митинги трудящихся с требованием высшей меры для предателей.

Одновременно НКВД с невиданным доселе размахом приступил к арестам и расстрелам в офицерском корпусе. В 1938 году последовала вторая волна, кульминацией которой явился расстрел в конце июля Главнокомандующего флотом адмирала Орлова, шести командармов и восемнадцати политических деятелей, среди которых был член Политбюро Рудзутак. Маршала Блюхера арестовали в октябре как японского шпиона. Каждый день его избивали до полусмерти, но он был одним из тех немногих, кто так ничего и не подписал.