Сталин. По ту сторону добра и зла

Причин могло быть несколько, и все же основной являлась, по всей видимости, та, что немецкая армия была еще плохо вооружена и малочисленна для ведения крупномасштабной войны. И Сталину не очень-то хотелось сначала «брать» в основном своими силами Варшаву, а потом отбиваться от заступившихся за нее Англии и Франции. К тому же, надо полагать, у не забывшего лето 1920 года Сталина (как и у Тухачевского) был свой счет к Польше, из-за которой ему пришлось тогда выслушать столько неприятных слов. Если так, то он ждал этого момента целых двадцать лет. И дождался...

* * *

В свое время Гитлер как-то сказал: «Я совершенно не боюсь разлагающего влияния коммунистической пропаганды. Но в лице коммунистов мы имеем достойного противника, с которым надо держать ухо востро. Германия и Россия удивительным образом дополняют друг друга. Но именно в этом и заключается опасность для нас: Россия может засосать и растворить наш народ в своих просторах... Что до меня, то я, очевидно, не стану уклоняться от союза с Россией.

Этот союз — главный козырь, который я приберегу до конца игры. Возможно, это будет самая решающая игра в моей жизни. Но нельзя начинать ее преждевременно, и ни в коем случае нельзя позволять всяким писакам болтать на эту тему. Однако если я достигну своих целей на Западе, то круто изменю свой курс и нападу на Россию. Никто не сможет удержать меня от этого. Что за святая простота — полагать, что мы будем двигаться все прямо и прямо, никуда не сворачивая!»

Слышал ли эту весьма знаменательную во многих отношениях фразу Гитлера Сталин, в которой, как это теперь видно, был изложен план действий фюрера с точностью один к одному?! Впрочем, если даже и слышал, то большого значения ей вряд ли придал. По той простой причине, что мало верил тому, что говорилось для всех. Как и вообще не верил политикам. Еще Ильич научил. А уж что касается Гитлера, то, если слушать все то, что он уже успел наговорить, всему миру надо было давно сдаться Германии.

Да если бы даже он и принял все сказанное Гитлером за чистую монету, то что в ней было странного или такого уж удивительного? То, что Гитлер готовил себе политические козыри? А что, разве Черчилль или он сам играли без них? То, что он хотел идти на Запад? Так он и сам того хотел! Что же касается его поворота на Восток, то... это еще бабушка надвое сказала! Недолго сказка сказывается, да долго дело делается! Это Запад надо было еще победить! Ну не мог же предположить Сталин, что Гитлер пройдет все эти «гнилые демократии» в полтора месяца...

Удивительным было другое. То, что эта фраза оказалась чистой правдой, хотя и сам Гитлер вряд ли верил в то, что тогда говорил. Но поймет это Сталин только в те самые драматические дни своей жизни, когда, ударившись в депрессию, будет пить водку и курить в одиночестве на своей даче...

* * *

Но все это будет только через два года, а пока... пакт был подписан, и Сталин пребывал в эйфории, считая его своей наимудрейшей хитростью. В чем ничего необычного не было: Сталин и на самом деле считал себя великим стратегом. А вот то, как этот пакт был подписан, не может не вызвать вполне закономерных вопросов.

Как правило, подобные документы готовятся не за один день и даже не за один месяц. А тут... все было прямо-таки по Цезарю: сошлись, прочитали, подписали... И, думается, версия о том, что это подписание готовилось задолго до приезда Риббентропа в Москву, имеет право на существование. Что и подтверждает найденная в архивах германского МИДа инструкция, текст которой гласил: «В противоположность ранее намеченной политике мы теперь решили вступить в конкретные переговоры с Советским Союзом». И как тут не вспомнить о последнем козыре в самом конце игры?

Эту версию подробно рассматривает в своей очень интересной книге «Государство и революция» В. Шамбаров: «Сами же переговоры велись настолько конспиративно, что о них не знали даже члены сталинского Политбюро и гитлеровские военачальники».

По данным дипломата и сталинского переводчика В.М. Бережкова, конкретная подготовка пакта велась с 3 августа в Берлине — между Астаховым и нацистским дипломатом Шнурре и в Москве — между послом Шуленбургом и Молотовым. То есть эта подготовка началась даже раньше, чем англосакская делегация со множеством проволочек выехала в СССР. Политбюро Сталин проинформировал лишь 19 августа, неожиданно для присутствующих сообщив о намерении заключить пакт с Германией. А в 23 часа 21 августа германское радио передало сообщение, что рейх и Советы договорились заключить пакт о ненападении. За сутки до его подписания.