Сталин. По ту сторону добра и зла

Постановление ЦК «О журналах «Звезда» и «Ленинград» появилось 14 августа. Никого из литераторов в антипатриотизме не обвинили, а вот за «дух низкопоклонства по отношению ко всему иностранному» покритиковали. Но это было только началом, джинн был выпущен из бутылки, и назад его вгонят только после смерти Сталина. Вслед за опальными Зощенко и Ахматовой наступил черед очень многих художников, поэтов и композиторов, среди которых были такие величины, как Шостакович и Прокофьев.

Начало борьбы с низкопоклонством перед Западом совпало с разгулом шпиономании. И дело было не только в самом Сталине, который быстро старел, а его характер становился все хуже. «Холодная война» была в самом разгаре, да и отношения с США оставляли желать много лучшего. Страны относились друг к другу с крайней подозрительностью, и ее правителям повсюду мерещились заговоры и шпионы.

В ноябре Г. Трумэн создал президентскую комиссию по проверке лояльности государственных служащих. Начала свою работу и комиссия по расследованию антиамериканской деятельности, обвинявшая в пособничестве СССР дипломатов и военных, писателей и госслужащих. В результате с работы были уволены многие тысячи ни в чем не повинных американцев, а особо подозрительные оказались в тюрьмах за «подрывную деятельность против американской демократии». Размах шпиономании был настолько велик, что население США и на самом деле начинало верить, что их страна наводнена советскими шпионами.

Так что же было говорить о СССР, правитель которого и в не очень здоровой молодости видел вокруг себя множество шпионов и предателей и в котором начиная с 1917 года проводилась «охота на ведьм».

Монархисты, эсеры, белогвардейцы, священники, просто недовольные — все они безжалостно преследовались и уничтожались. На смену им пришли кулаки, буржуазные спецы, троцкисты, бухаринцы и прочие оппозиционеры. Когда же и с ними было покончено, началась борьба не на жизнь, а на смерть с террористами всех мастей и марок, с предателями-военными и прочими агентами абвера и гестапо.

Не успокоился ставший еще более подозрительным Сталин и после войны, когда снова начались чистки всех и вся, и обвинение в сотрудничестве с западными спецслужбами стало трафаретным. Теперь со шпионами боролось Министерство государственной безопасности, именно так стал называться созданный в 1943 году Народный комиссариат государственной безопасности. Чекисты оправдывали оказанное им высокое доверие и брали людей даже за анекдоты.

Конечно, размах послевоенных репрессий был уже не так велик, и с 1946 по 1953 год к расстрелу были приговорены «всего» 7895 человек. И значительную часть из них составили участники бандформирований в Прибалтике, на Украине и в Белоруссии.

Немало среди приговоренных было и лиц, на самом деле сотрудничавших с немцами, и деятелей белогвардейского движения. Хватало среди них и уголовников. Страдали и военные. Чаще всего они сами доносили друг на друга из-за зависти, заслуженных или незаслуженных наград. Нередко обвинения шли и по линии сотрудничества с англичанами и американцами в том же Берлине и на Эльбе. Причиной доносительства стали и те огромные военные трофеи, которые практически все офицеры вывезли из Германии.

Ничего удивительного в этом не было. Во все времена на поле боя появлялись мародеры, и чаще всего в них превращались те, кто только что стрелял и рыл на этом самом поле окопы. Как и в любой группировке, каждый брал «по штатному расписанию», и если какой-нибудь старшина вез домой патефон и иголки к нему, то маршалы и генералы вывозили картины Тициана, коллекционные гобелены и часы.

Давно постигнувший натуру человека Сталин, если и не поощрял, то уж, во всяком случае, не запрещал мародерства (вряд ли его мог запретить даже он). Да и зачем? Сталин прекрасно знал, что пройдут годы, и эти самые часы и картины из разворованных трофеев могут превратиться в вещественные доказательства преступления (грабеж, вымогательство, использование служебного положения, одним словом все, что угодно), а их владельцы из маршалов и генералов — в подследственных со всеми вытекающими отсюда последствиями.

А к этим самым маршалам Сталин относился без особого почтения. Они не только претендовали на часть воинской славы, которой он не хотел делиться ни с кем, но и знали истинную цену его полководческим талантам. Сыграл свою роль и разгул шпиономании в США и СССР.

И все же истинные причины подозрительного отношения Сталина к военным лежали совсем в другой плоскости. По всей видимости, он так и не смог поверить в лояльность генералов и маршалов, потому и делал в первые восемнадцать месяцев войны все возможное, чтобы не допускать их к принятию ответственных решений. И только после Сталинграда он перестал видеть в каждом командующем фронта предателя.

После войны подозрительность Сталина к маршалам вспыхнула с новой силой. И, объясняя ее, нельзя не провести параллель с другой Отечественной войной, 1812 года, после которой вдохнувшие вольного воздуха декабристы попытались сбросить царя.