Сталин против рептилоидов

— Не командуй.

— А я не командую, — заверил товарищ Тыжных.

— Ну, вот и не командуй — завершил разговор товарищ Буханкин и пошёл искать лестницу на чердак.

На чердаке молодой оперуполномоченный ничего интересного не нашёл, хлам старый, да и того не много. Он спустился вниз и там, в пустой комнате обнаружил своего коллегу, который топором отковыривал трухлявые доски от пола:

— Даже не прибиты, — объяснял Свирид, приподнимая доску, он уже откинул пару досок попытался заглянуть под пол.

— Ну, что ты там обнаружил, товарищ Тыжных? — Почти официальным тоном спросил Арнольд Буханкин.

— Да хрен его разберёшь. Ни хрена не видать, лампу бы, — но ждать от коллеги лампы он не стал, запустил руку подпол, и тут же вытащил оттуда что-то.

Что-то неприятное, даже мерзкое, страшное. Оперуполномоченный Буханкин, сначала даже не мог разобрать, что такое его коллега держит в руке. Товарищ Буханкин морщился, пытаясь понять, что это, но морщиться не помогало. Это была и не пакля, и не потерявшая всякую структуру тряпка, а что-то иное, мохнатое и грязное. И никакой дедуктивный метод не давал знатоку детективной литературы ни одной подсказки.

— Что это за дрянь? — не выдержал непонимания товарищ Буханкин.

А крестьянский сын Свирид Тыжных повертел добытое из-под пола у себя перед носом, потряс этим немного, а потом небрежно кинул это на пол и сказал:

— Патлы бабьи.

Лёг на пол и снова запустил руку под пол. И достал ещё один клок женских волос. И снова полез. И стал доставать и доставать оттуда предметы женского туалета. И кидал их в кучу. Тут было и нижнее белье, и рваные платья, и дешёвые ридикюли, и обувь и новые пучки волос. Куча росла, а Свирид всё шарил, всё доставал и доставал.

Арнольд Буханкин сел у кучи на корточки, и, превозмогая брезгливость, стал раскладывать добытое Свиридом по кучкам, пытаясь как-то систематизировать находки. Платья — к платьям, туфли — к туфлям, бельё — к белью, а волосы… Волосы он раскладывал так, чтобы пучки и косы не перемешивались. Ну, он пытался, во всяком случае, так всё разложить.

Они не заметили, как в дверях появился человек. Был он одет макинтош, и в форме без знаков различия, и был он не молод. Пришедший негромко сказал:

— Здравствуйте, товарищи.

Буханкин и Тыжных узнали его сразу, вскочили, вытянулись. А появившийся подошёл к ним и каждому пожал руку.

— Ну, что тут у вас? — спросил он.

— Вот товарищ Артур, — немного волнуясь, показал на кучи Буханкин. — Обнаружили вот это.

— И что вы обо всём этом думаете? — Спрашивал товарищ Артур, внимательно разглядывая кучи.

Арнольд замялся и поэтому заговорил Свирид:

— Думаем, что тут этот… жабрей… баб тут душегубил. Вон сколько их тут набил. — Он обвёл рукой кучи. — Даже и сосчитать не можем их.

— Жабрей? Жабрей, что это значит, что за слово такое? — спросил товарищ Артур.

— Жабрей это… ну муж жабы, — пояснил товарищ Тыжных.

— Ах, вот как, понятно… Хорошее определение, верное, но вот в одном вы не правы, товарищ…

— Тыжных, — представился Свирид.

— … товарищ Тыжных, — продолжал товарищь Артур. — У нас в СССР больше нет баб. У нас… — он замолчал, давая возможность продолжить молодому оперуполномоченному.

— Да, понял я, товарищ Артузов, у нас женщины.

— Верно, товарищ Тыжных, которых мы любим и ценим, они наши матери, боевые подруги и товарищи, и каждую из них мы должны беречь и уважать. Даже если они и оступились. Или встали на неправильный путь.

— Есть уважать и беречь женщин, — сказал Свирид.

— Товарищ, Артур, — заговорил Буханкин.

— Да.

— Нам бы МУР сюда позвать, не разберёмся мы тут без них, нет у нас методик, и мы с Тыжных не специалисты, я тут сижу и думаю, как всё здесь классифицировать, как подсчитать, сколько было жертв. Откуда они и кто.

— Товарищ… — Артузов замер, ожидая имени.

— Оперуполномоченный Буханкин. — представился Арнольд.

— Товарищ Буханкин, никого мы вызывать не будем. Это дело секретное и государственной важности. Будем разбираться сами по мере сил. Хорошо, что эта женщина нам позвонила, а не в МУР. Кстати как вам она показалась?

— Редкая красавица — сказал Арнольд Буханкин.

— Из эсеров она, и Савинкова знает. — пробурчал Тыжных. — Раньше была, сейчас, вроде, член ВКПб. Да и то проверить нужно, Не похожа она на нашу, больше на нэпманшу смахивает.

— Вот как… Ну что ж, пойду, взгляну на нэпманшу. Где она?

— В соседней комнате, с товарищем Эгундом — доложил Арнольд.

— Здравствуйте, я — Артузов, — поздоровался товарищ Артузов, входя в комнату, где были Ракель Самуиловна и товарищ Эгунд.

Он поздоровался за руку с Яном Карловичем, и сразу подошёл к дохлому ящеру, осмотрел его внимательно и констатировал:

— Опять серый.

— Да, той же породы, что и Яшка Свердлов. — очень тихо, что б не слышала товарищ Незабудка, прошептал товарищ Эгунд.

— Значит, жабрей нарвался на Вас, — теперь товарищ Артузов говорил с Ракель Самуиловной. — А Вы оказались из эсеров, товарищ…

— Незабудка, Ракель Самуиловна. Я из эсеров, но давно уже член ВКПб.

— Незабудка⁉ — обрадовался товарищ Артузов. — Так вы легендарная товарищ Катя! За вами Жандармерия числила три акта. Вас Савинков всем в пример ставил.