Сталин против рептилоидов

Вскоре в комнату как-то появился мерзкого вида невысокий человчек, уркаганский щёголь в лаковых сапогах, в пиджаке с отливами и в кепочке. Лицом он был ехидный блин со вбитым внутрь носом и выбитыми передними зубами. Зайдя в комнату, где сидел человек в сером, человечек поднял руку и поприветствовал его поднятием кепки. Голос его был подстать лицу:

— От честного жиганства — большевистскому панству пламенный, революционный привет!

Он притопнул лакированным сапогом.

— Юродствуешь, Чапа? Ты бы бросил свои каторжные привычки, — холодно сказал хозяин кабинета. — Смотри, я ведь забуду, что вместе чалились! Я заберу у тебя удостоверение, и отправлю тебя в ДОПРЗак. Заскучал ты, гляжу, по казённой шконке и вкусной тюремной пайке.

— Обижаете, товарищ! Я ваш до гробовой доски! А от шконки и шломки у меня хребет болит и ливер пучит — сказал Чапа, скалясь беззубо.

Но тут его бесцеремонно отодвинули в сторону, и в комнату протиснулся огромный человек. Был он вовсе не жирный, а необыкновенно широкий — вдвое от обычного человека, с огромными лапищами и сапожищами, на которых от полноты ног пришлось надрезать голенища. Вида он был совсем не такого, как Чапа. Он, скорее, напоминал кулака, только без бороды на широченном лице. Носил яловые сапоги, пиджак, и кулацкую жилетку со старорежимной золотой цепью, для часов. Фуражка его была старой, козырёк её треснул, а губы и волосы вошедшего были сальными, как будто ел жирное, а руки вытирал об волосы.

— Звали, Владимир Николаевич? — тяжёлым басом спросил он.

— Возьмёте Ефрема, езжайте на малую Якиманку, к нэпману в ресторан «У Анри». Узнайте, поспрошайте фамилию и где живёт проститутка Ракель Самуиловна. Как узнаете — позвоните мне. И без фокусов там! Нэпманов не пугать и не грабить, их баб под юбками не лапать. Не забывайте, что вы сотрудники МУРа, а не урки таёжные. Жирный, ты за старшего.

— Сделаем, товарищ Толмачёв, — обещал Жирный и повторил задание. — Значит, Ракель Самуиловну ищем и Вам сообщаем.

— Всё будет в ажуре, аккуратненько, как отпуск морфия в аптеке! — приснял кепку Чапа. — Не волнуйтесь, друг Владимир. Найдём мы эту мурку.

Товарищ Толмачёв не ответил, просто поглядел неодобрительно, как они уходят. Они вышли, закрыли дверь тихонечко, а он снял шляпу с лысой головы, бросил её на стол, посидел ещё немного и взял трубку телефона:

— Коржова, мне, — сказал он и, подождав, продолжил: — Коржов, Толмачёв говорит, посмотри, у тебя проходит в картотеке проститутка Ракель Самуиловна? Нет, фамилии я не знаю. Ищи без фамилии, и побыстрее. Мне через два дня на должность, на Кавказ уезжать. Всё.

Он положил трубку и откинулся на спинку стула. Стал тщательно вытирать рукой лысую голову и жмурился, словно получал от этого удовольствие.

Он никуда не уходил, хотя ему самому очень хотелось принять участие и в поисках, и в экзекуции. Но товарищ Толмачёв знал, что ему будут звонить. Ему будут звонить разные товарищи. Будут звонить всё время и соболезновать, и предлагать помощь, и он должен всех успокаивать и говорить, что поиски идут по плану. И что помощь ему не нужна. И что нет необходимости форсировать события. И что все виновные скоро — обязательно! — понесут суровую, заслуженную кару. В общем, он должен был быть на телефоне.

И телефон вскоре зазвонил, и на проводе был очень, очень ответственный товарищ, ответственнее практически не бывает. Новость уже дошла и до него, и Владимир Николаевич стал серьезен, сух и строг, и стал говорить коротко и по делу:

— Толмачёв… Да, Григорий Евсеевич, именно так… Вопрос под контролем. Им занимаюсь я, лично я… Я понимаю, Григорий Евсеевич. Я предпринимаю всё возможное… Нет, дополнительные ресурсы не требуются, это приведёт к излишней огласке. Сейчас мы уточняем личность преступника, мы почти знаем кто это. Это дело нескольких часов… Да, Григорий Евсеевич… Да, все сотрудники осознают серьёзность задачи… Нет, не вижу необходимости… Я понимаю, преступник будет наказан со всей революционной строгостью… Я понял, с показательной и максимальной строгостью. Думаю, что в массовых репрессиях необходимости не будет, это не политический случай. Полагаю, это был частный конфликт… Да, обязательно. По завершению операции отчёт будет у вас на столе. Буду держать вас в курсе событий… До свидания, Григорий Евсеевич.

Владимир Николаевич положил трубку, откинулся на спинку стула, и опять стал поглаживать себе голову, особенно виски. День только начинался, а это был только первый звонок из многих. А это был самый спокойный и рассудительный товарищ из тех, кто сегодня будет звонить. Конечно, Владимир Николаевич знал, что сегодняшний день простым не будет. Но он так же знал, что от результатов этого дня и этого дела будет зависеть его карьера. Его будущее. И товарищ Толмачёв собирался сделать серьёзный шаг вверх по карьерной лестнице. Большой шаг в своё светлое будущее.

Глава 6