Сталин. Путь к диктатуре

Конечно, Киров был самым убежденным соратником и другом Сталина в политической борьбе с троцкистами и зиновьевцами, но он был столь же решительным противником их физического уничтожения. Без энтузиазма боролся он и с бухаринцами, но никогда не порывал личных отношений с Рыковым, Томским и со своим кумиром в теории — Бухариным. Совершенно не случайно на процессе Бухарина, Рыкова и других следствие (Сталин) вложило в уста Ягоды следующие слова:

«Дело складывалось таким образом: с одной стороны, беседы Рыкова со мною определили мои личные симпатии к программе правых. С другой стороны, из того, что Рыков говорил мне о правых, о том, что кроме него, Бухарина, Томского, Угланова, на стороне правых вся московская организация, ленинградская организация, профсоюзы, из всего этого у меня создалось впечатление, что правые могут победить в борьбе с ЦК».

«Вся ленинградская организация» поддерживала правых, а ведь во главе ее стоял тот же Киров, как Угланов во главе московской организации. Заметим тут же, что во время «великой чистки» ни один из личных друзей Кирова, ни один из его помощников, ни один из членов бюро и секретариата Ленинградского обкома партии не был оставлен в живых — если «скрывать следы подлинных организаторов убийства Кирова», то уж до конца! Даже их жены были уничтожены. Для этого Сталин создал специальный «Ленинградский центр» в составе бывших помощников Кирова — второго секретаря обкома и члена ЦК Чудова, членов Бюро обкома Угарова, Смородина, Позерна, Шапошниковой (жены Чудова) и других…

XVII съезд партии (февраль 1934 года) был съездом небывалого личного триумфа Кирова. Он воздавал на этом съезде высокую дань организаторскому таланту Сталина, назвал доклад Сталина «эпохальным документом», впервые, в нарушение всех традиций партии, предложил съезду не принимать специальной резолюции по отчетному докладу ЦК, а просто руководствоваться в работе партии «установками отчетного доклада ЦК, сделанного Сталиным». Все это было хорошо и укладывалось в рамки сталинской стратегии, но плохо было другое: звездой съезда все-таки был не Сталин, официальный «мудрый вождь и верный ученик Ленина», а Киров — «вдохновенный трибун» давно уже переродившейся революции. Бурной, непрекращающейся овацией — на этот раз совсем не казенной, а «вдохновенной»— по адресу Кирова съезд как бы предупреждал Сталина: смотри, не зарывайся, Киров стоит у трона генерального секретаря!

Вероятно, еще больше обескуражили вечно подозрительного Сталина результаты выборов в руководящие органы ЦК — Киров был единогласно избран во все три органа ЦК: в члены Политбюро, Оргбюро и Секретариата, — привилегия, которой до сих пор пользовался лишь один Сталин! (Чтобы умалить значение этого факта, Сталин ввел в эти органы и Кагановича.)

Искренний друг Сталина, убежденный фанатик ленинизма, «потомственный пролетарий», но своенравный политик и опасный идеалист был торжественно увенчан лаврами «кронпринца» на престол партийного лидера. Сталин не мог не ненавидеть такого друга. Он не подходил к плеяде Молотовых, Кагановичей, Ворошиловых. Несмотря на все дифирамбы Кирова, Сталин чувствовал, что Киров — все еще человек вчерашнего революционного дня. Даже в самом Сталине Киров восхвалял именно вчерашний день революции: «Сталин — верный ученик Ленина!» От самой хвалы Кирова отдает какой-то еле уловимой покровительственной снисходительностью: «После Ленина мы не знаем другого человека, который так верно и талантливо вел бы партию по ленинскому пути, как Сталин. Это должна знать вся партия», — твердил Киров, но Киров ни разу не говорил того, что Молотовы и Кагановичи утверждают уже давно: «Сталин — это Ленин сегодня».

Киров помешался на Ленине! Целясь в сердце партии Ленина, трудно завербовать в заговорщики такого фанатика. Хуже этого: можно нарваться на сопротивление его «железной стойкости» и «прямоты». Прежде чем приступать к осуществлению намеченной цели, надо его убрать. Арестовать и судить на Лубянке как «врага народа»? Но этому не поверят не только партия, но даже НКВД.

Объявить Кирова на пленуме ЦК новым «уклонистом»? В этом случае в «уклонистах» мог бы очутиться сам Сталин. Киров — не бывший меньшевик, как Троцкий, не дезертир Октябрьской революции, как Зиновьев, не «левый коммунист», а потом и «правый оппортунист», как Бухарин, не бывший «националист», а потом и «каменевец», как Сталин — он «образец большевика», как писал тот же Сталин в некрологе по поводу его убийства. Записать такого в «уклонисты» просто невозможно.