Сталин. Разгадка Сфинкса

Наконец поступило оповещение из Секретариата ЦК о созыве пленуме партии в начале декабря для окончательного согласования текста новой Конституции. Попутно решался вопрос Бухарина и Рыкова. На нем на Бухарина, Рыкова, а также Ягоду обрушился с сильнейшими нападками новоиспеченный наркомвнудел Ежов. В перерыве между заседаниями Пленума ЦК, Бухарину и Рыкову устраивались очные ставки с Пятаковым и другими. Показания которых они категорически отрицали. Не разобравшись в этой разноголосице, партийный форум принял предложение Сталина: «Считать вопрос о Бухарине и Рыкове незаконченным. Продолжить дальнейшую проверку дела и отложить дело решением до последующего Пленума ЦК».

Через некоторое время, к концу месяца и года, стали поступать письменные показания Пятакова и прочих против Бухарина, Рыкова и покойного Томского. Протоколы допросов направлялись Бухарину, как кандидату в члены ЦК партии, нарочными, на квартиру. Тогда же, вероятно не умышленно, в выходившем за границей «Социалистическом вестнике», был опубликован материал под названием «Письмо старого большевика», с огульной критикой режима и нападками на Сталина и других. Инициатором публикации «Письма» с подложными инициалами было создано впечатление, что истинным автором является Бухарин.

Известие об очередном процессе и казни главных действующих лиц совершенно вывели склонного к истерике затворника из равновесия. Незадолго до пленума ЦК, на котором опять же попутно должен был рассматриваться его вопрос, Бухарин совершил еще одну грубейшую ошибку — объявил голодовку, расцененную его пока еще коллегами как попытку шантажа и противопоставления себя партии. В тот же день произошел многозначительный эпизод.

К Бухариным пришли трое с извещением о предстоящем выселении из кремлевской квартиры. Из замешательства главу семейства вывела телефонная трель. Звонил Сталин и, поинтересовавшись, что происходит, посоветовал ему выгнать вон незваных гостей. Последние, находившиеся вблизи телефонного аппарата, без лишних слов тотчас ретировались.

На февральско-мартовском пленуме Бухарин выглядел довольно плачевно, в связи с явным недостатком физических и моральных сил. Обстановка на форуме была весьма и весьма сложной. Некоторые его участники обвиняли Бухарина и Рыкова в совершении тяжких преступлений, не скупясь на оскорбительные выражения и навешивая всевозможные ярлыки. С большой речью, фактически содокладом, содержащим политические обвинения и оценки, вслед за Ежовым выступил А.И. Микоян. По делу Бухарина и Рыкова ЦК образовал специальную представительную комиссию под председательством Микояна. Протокол от 27 февраля 1937 года бесстрастно зафиксировал мнения большинства членов комиссии. В прениях высказались двадцать человек из присутствовавших тридцати шести. Предложение Ежова было наиболее кровожадным: исключить Бухарина и Рыкова из состава ЦК ВКП(б), а также партии и предать суду Военного трибунала с применением высшей меры наказания — расстрела.

На заседании единогласно было принято предложение Сталина: исключить из состава ЦК и членства ВКП(б), суду не предавать, а направить дело Бухарина и Рыкова в НКВД. В тот же день Пленум принял резолюцию, в которой заявлялось, в частности, что тт. Бухарин и Рыков заслуживают помимо немедленного исключения из партии еще и преданию суду Военного трибунала. Но, исходя из того, что они в отличие от троцкистов и зиновьевцев, не подвергались еще серьезным партийным взысканиям (не исключались из партии), их дело передавалось на дорасследование в НКВД.

В сущности, это решение не означало немедленной расправы, на которой настаивал Ежов. Оно говорило о том, что к подвергнувшимся партийным санкциям подследственным избрана мера пресечения для последующего уголовного разбирательства компетентным в этом инстанциям.

Практически Сталин давал возможность незамедлительно арестованным Бухарину и Рыкову еще некоторый шанс оправдаться. С другой стороны, это является свидетельством доверия вождя органам НКВД и лично Ежову. Очевидно, сравнительно с казненными к тому времени Каменевым с Зиновьевым, Пятаковым и другими оппозиционерами, у Сталина оставались сомнения в отношении Бухарина с Рыковым. Разбирательство по их делам, вкупе с другими подследственными, велось больше года и все же завершилось расстрельным приговором. 15 марта 1938 года Бухарин был казнен.

Повествовательный ритм воспоминаний вдовы Бухарина довольно сумбурен и хаотичен. Ларина признается, что мемуары не могут не быть субъективными, но она «стремилась быть правдивой и в этом стремлении предельно откровенной». С ней все ясно, ибо она жертва государственного произвола. Но по ее же воспоминаниям представляется возможным в некотором роде проследить логику действий властей, а также реакцию населения.

Бухарин был арестован 27 февраля 1937 года, а Ларину серьезно потревожили лишь три месяца спустя, когда полным ходом шли аресты военачальников и некоторых других деятелей. Родные и близкие арестантов, естественно, достаточно бурно протестуют, поэтому власти решают подвергнуть их высылке.