Сталин. Разгадка Сфинкса

Что же касается производства атомной энергии, то ТАСС сочло необходимым напомнить о заявлении, сделанном министром иностранных дел Молотовым еще 6 ноября 1947 года, относительно отсутствия для страны Советов секрета атомного оружия. Научные и военные круги США посчитали данное высказывание Молотова блефом. Однако они ошиблись, ибо СССР действительно овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году. Относительно тревоги, распространяемой по этому поводу некоторыми иностранными кругами, то для нее нет никаких оснований. Советское правительство, несмотря на наличие у него атомного оружия стоит и намерено стоять на своей старой позиции безусловного запрещения применения этого смертоносного орудия.

Данным предельно ироничным сообщением дядечка Джо постарался всеми средствами успокоить дядечку Сэма, однако затруднительно выяснить, насколько ему это удалось.

Обладание атомной бомбой, безусловно, укрепило позиции Советского Союза в соперничестве с США. Осенью 1949 года было провозглашено образование Китайской Народной Республики во главе с Мао Цзе-дуном, что свидетельствовало об огромном успехе в деле дальнейшего распространения социалистической идеологии в Азии. Победа народной революции в Китае явилась ярким примером для борьбы колониальных и полуколониальных народов за суверенность их стран. Ареал распространения социализма в Азии неуклонно расширяется.

В Индокитае молодая Вьетнамская республика, возглавляемая коммунистом Хо Ши Мином, сражается за свою независимость с французами. Корейский полуостров также становится вскоре ареной кровопролитной гражданской междоусобицы.

В Европе самым драматическим образом разрешается немецкий вопрос. 7 октября 1949 года создается Германская Демократическая Республика (ГДР), в ответ на образование в мае месяце на основании Вашингтонских соглашений Федеративной Республики Германии (ФРГ). В качестве противовеса военному североатлантическому альянсу капиталистических государств (НАТО), организованному в том же 49 году, Советский Союз пытается сколотить мощный блок из дружественных евроазиатских стран. Возникает заколдованный круг, порождающий все новые и новые витки напряженности и сопутствующие им гонки вооружений.

Проблема выбора преемника

Оборотной, исключительно негативной, стороной огромного сталинского авторитета, перешедшего в культ личности со всеми его уродливыми атрибутами (отчасти по вине Генералиссимуса), было стремление многочисленного разномастного чиновничества немедленно интерпретировать любое его самое незначительное шевеление, либо высказывание. Тем самым, предельно услужливыми толкователями раздувался порою до невероятных размеров какой-нибудь совершенно малозначащий инцидент. Можно привести множество примеров, но остановимся лишь на одном.

Так, жертвой подобного подобострастного подхода в некоторой степени стал писатель Симонов. Началом неприятностей явилась аудиенция, данная Сталиным совместно с Молотовым и Ждановым трем литераторам, в числе которых был и Симонов, прекрасным майским вечером сорок седьмого года в Кремле. При этом литератор мало догадывался об этих неприятностях. Но главным виновником своих «злоключений», как выяснилось впоследствии, был сам Симонов. Положительно решив все заданные писателями вопросы материального плана, Генералиссимус поставил перед ними задачу полнее изображать в их творениях тематику советского патриотизма. И, в частности, написать произведение на тему ликвидации духа самоуничижения, чрезмерного преклонения перед заграничной культурой.

Во время беседы с писателями Сталин «часто улыбался, но когда говорил о главной, занимавшей его теме — о патриотизме и о самоуничижении, лицо его было суровым, и говорил он об этом с горечью в голосе, а два или три раза в его вообще-то спокойном голосе в каких-то интонациях прорывалось волнение». В момент, когда Генералиссимус мотивировал писателям пожелание написать роман с целью искоренения духа самоуничижения, у Симонова непроизвольно вырвалось, «что это скорее тема для пьесы».

Казалось бы, Сталин, продолжавший монолог, а также Молотов и Жданов не обратили особого внимания на симоновскую реплику. Фактически же они, а также коллеги Симонова, Фадеев и Горбатов, восприняли его неосторожное восклицание как обязательство написать пьесу на поднятую Генералиссимусом проблематику.

Позже Симонов терзался сомнениями, он «понимал, что попал в двусмысленное положение, проклинал себя за свою неосторожную реплику, но… в конце концов, убедил себя, что все как-нибудь да обойдется» и продолжал работать над ранее задуманным. Ибо не получал прямого поручения и не брал на себя прямых обязательств. Однако так легкомысленно отнесся к пожеланию Сталина и своему необдуманному восклицанию лишь он один…