Сталин. Разгадка Сфинкса

После сорокалетнего существования, сначала чисто большевистского, а затем советского государства, функции органов карательно-репрессивной системы, постоянно изменявшихся в лучшую сторону, приближаются к нормам более цивилизованных стран. То есть они складываются в некий правоохранительный конгломерат и начинают придерживаться в свой работе определенных рамок.

Уже в декабре 1958 года принимается общая концепция нового уголовного законодательства СССР. В качестве основополагающего принципа судопроизводства была признана презумпция невиновности. Подозреваемый считался теперь невиновным до установления его вины в судебном порядке и не должен был непременно доказывать свою непричастность к какому-либо деянию. Доказательствами вины обязаны были заниматься уполномоченные на то органы, начинал применяться метод состязательности сторон.

Вне всякого сомнения, процесс дальнейшей гуманизации общественных отношений в России, избавления от революционного экстремизма, затормозили тяжелейшая война и ликвидация ее последствий, а также неполная работоспособность Сталина в последний период его жизни. Когда он окончательно утвердился у власти, смертная казнь действительно становится исключительной мерой наказания, а после войны некоторый период времени (почти три года) не применяется вовсе.

Кремлевский арсенал средств борьбы с потенциальными противниками режима становится более многообразным и изощренным. Не применяется единственно политика подавления любой ценой карательно-репрессивными мерами, в первую очередь, проводятся акции, напоминающие своеобразные проскрипции. То есть публично осуждаются в средствах массовой информации, подвергаются остракизму, без применения крайних мер, виновные якобы в непатриотичности, аполитичности, космополитизме и прочая и прочая. При этом, естественно, не обходилось без перегибов и извращений.

Видный ученый Н.П. Дубинин оставил воспоминания, свидетельствующие о прямой непричастности Сталина не только к делам биологическим, но и к трагической судьбе другого известного ученого Николая Вавилова. Об одном разговоре с последним, во время первых ожесточенных дебатов по биологии, он поведал следующим образом. Вавилов почему-то был убежден, что Сталин им недоволен и поддерживает Т.Д. Лысенко. Дубинин заявил Вавилову, что сталинская поддержка является серьезным фактором, заметив одновременно, что вождь «молчит, а это можно понять как приглашение к продолжению дискуссии».

«Да, возможно, вы правы, — продолжал Н.Н. Вавилов, — но у меня все же создается впечатление, что, я, вы и другие генетики часто спорим не с Т.Д. Лысенко, а с И.В. Сталиным. Быть в оппозиции к взглядам И.В. Сталина, хотя бы и в области биологии, — это вещь неприятная».

Данным утверждением Вавилов охарактеризовал самого себя личностью со слабыми бойцовскими качествами. Он понятия не имел о том, что Сталин обычно не руководствовался личными симпатиями и антипатиями, а исходил из интересов дела.

К тому же Вождь органически не переносил мелких дрязг и склок, особенно характерных для околонаучной и псевдотворческой среды. Сталин не вникал в большинство научных диспутов, хотя, несомненно, был в курсе событий, для него, пожалуй, главным критерием ученого было гражданское мужество.

Подвергшийся аресту в 1940 году вследствие доноса своего сотрудника Вавилов проявил малодушие и слабость. Находясь под следствием и не выдержав психологического давления следователей, он оговорил не только себя, но других. Вавилов признал во вверенном ему Институте растениеводства наличие вредительской группы, что, естественно, обернулось мучениями и страданиями совершенно невиновных людей.

Лысенко же резко отличался от Вавилова не только другим научным подходом, но и убежденностью в своей правоте. Он даже под угрозой четвертования не оговорил бы себя, ни тем более других. У Лысенко была железная воля и стойкие моральные принципы, сбить с которых этого человека не представлялось возможным — утверждал И.А. Бенедиктов, занимавший должности наркома и министра сельского хозяйства во времена Сталина и некоторое время после его кончины.

Особая, довольно сумрачная страница в истории России (СССР), массовые депортации некоторых наций в период второй мировой войны, инициированная, возможно, Берией вследствие его долговременных командировок на Кавказ в период немецкого наступления.

Ныне довольно сложно даже представить, как можно было объявить политически неблагонадежными целые народы и лишить их родных очагов. Переселение этнических немцев, а также финнов, румын и венгров с запада на восток еще поддается логическому объяснению, так как Советский Союз находился в состоянии войны с их родственными государствами. То есть Сталин предпринял тем самым превентивные меры по воспрепятствованию малейшей возможности образования в СССР пятой колонны.