Сталин в преддверии войны

Готовность достигнуть взаимопонимания с Германией была характерна и для ряда ведущих французских политиков. Министр иностранных дел Бонне заявил немецкому послу И. Вельчеку: «Несмотря ни на что, Франция придерживается идеи сотрудничества с Германией, которое снова начинает налаживаться, а со временем станет более тесным»[273].

Министр подчеркнул, что Франция не откажется от этой генеральной линии своей политики.

Англо-французские планы поддерживались и некоторыми американскими представителями в Европе. Посол США в Лондоне Дж. Кеннеди был убежден: поляков следует бросить на произвол судьбы и дать нацистам возможность осуществить свои цели на востоке, ибо «конфликт между СССР и Германией принесет большую выгоду всему западному миру»[274].

Американский посол в Берлине X. Вильсон также считал нападение Германии на Россию, с молчаливого согласия западных держав «и даже с их одобрения», оптимальным вариантом[275].

0 переговорах Англии с рейхом свидетельствуют беседы Г. Вильсона с секретарем германского посольства Ф. Хессе, а также встреча английского разведчика барона У. Роппа с А. Розенбергом 16 августа. В конечном итоге на 23 августа был назначен строго секретный визит Геринга на Британские острова. Самолет секретных служб, прибывший за рейхсмаршалом в Берлин, должен был доставить его на уединенный аэродром в Хартфилде, откуда в сопровождении представителей английского правительства ему предстояло направиться в Чекере — загородную резиденцию Чемберлена.

В то же время у Рузвельта и других дальновидных американских политиков росло понимание пагубности мюнхенского курса. Министр внутренних дел США Г. Икее писал в те дни: «Чемберлен неотступно следует своим нечестным путем. Очевидно, он, вопреки всему, надеется, что Гитлер в конце концов решит двигаться на восток, а не на запад. Вот почему он медлит в отношении заключения соглашения с Россией, что может иметь фатальные последствия как для Франции, так и для Британской империи»[276].

В тот период, когда проходили переговоры Вильсона — Хадсона — Вольтата, шведский промышленник Б. Далерус, доверенное лицо Геринга, встретился с Галифаксом. Учитывая, что поездка руководящих британских политиков в Берлин оказалась невозможной (английская общественность резко выступала против политики рейха), он предложил министру иностранных дел организовать встречу влиятельных английских промышленников с Герингом. Галифакс проявил явный интерес к предложению шведа и 7 августа в имении жены Далеруса, в Шлезвиг-Гольштейне, такая встреча состоялась. Англичане вручили рейсх-маршалу меморандум, предварительно одобренный Чемберленом. В ходе обсуждения данцигского вопроса английская сторона внесла предложение о проведении конференции четырех держав в Швеции, но без участия Польши и СССР[277].

На следующий день в разговоре с Далерусом Геринг подтвердил свое позитивное отношение к встрече мюнхенских участников при условии предварительного согласия Англии на решение данцигского вопроса.

Таким образом, предметом торга предлагалось сделать Данциг, как год назад Судеты. Однако Гитлер уже принял решение о войне с Польшей, и его задача состояла лишь в том, чтобы удержать Англию и Францию от вступления в войну и в то же время позволить Чемберлену и Даладье «спасти лицо».

Одновременно руководство Третьего рейха активно разыгрывало и «русскую карту». 2 августа Шнурре сообщил в Москву Шуленбургу, что «в политическом аспекте русская проблема рассматривается как чрезвычайно срочная» и ею занимается не только Риббентроп, но и сам Гитлер[278]

.

Новую окраску советско-германским переговорам придала встреча Молотова с Шуленбургом 3 августа, которую тот запросил по указанию Риббентропа. Подтвердив стремление правительства рейха улучшить отношения с СССР, он заверил, что Германия «не старается ободрить Японию в ее планах против СССР» и вообще нет оснований для трений между Германией и СССР «на всем протяжении между Балтийским и Черным морями». Что касается требований Германии к Польше, то они не противоречат интересам СССР, да и в Румынии она не намерена задевать его интересы. Нет у Германии агрессивных намерений и в отношении Прибалтийских стран. «Таким образом, — подытожил германский посол, — имеются все возможности для примирения обоюдных интересов».

Советский нарком заявил о стремлении СССР договориться с Англией и Францией о сотрудничестве против агрессии[279].

В отчете об этой беседе, немедленно отправленном в Берлин, Шуленбург писал, что в Москве по-прежнему наблюдается недоверие к Германии, и правительство СССР «преисполнено решимости договориться с Англией и Францией»[280].

7 августа Сталину было доложено, что Германия будет в состоянии начать вооруженные действия против Польши в любой день после 25 августа[281]. Обстановка на западных границах продолжала накаляться. Не было достигнуто мира и на Дальнем Востоке. Время торопило советское руководство: продолжая переговоры с Англией и Францией, оно решило внимательно изучить германские предложения, а затем сделать свой выбор.