Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду

Сколько можно отступать? «Плановый» отход? И в начале войны отступали целые армии, а когда попадали в окружение — теряли способность к сражению и в большинстве своем сдавались в плен с оружием, техникой, продовольствием. Вполне еще боеспособные части и соединения погибали. Если все эти отступающие войска попадут в окружение, то они будут уничтожены, ибо разрозненные не в состоянии будут оказывать сопротивление. Наше командование, должно быть, это понимает. Может, вернее было бы эти войска повернуть против врага. Смерть в бою, а не гибель в плену, облегчила бы действия войск, которые придут нам на смену. Врага можно бить, в чем убедились у разъезда. Командованию виднее. Не с моего положения оценивать обстановку, но отступление уже не воспринимается. Пора брать инициативу в свои руки. Иначе — крах всему. Трудно даже представить, что нас ждет.

Понедельник, 31 августа 1942 г. Все отступаем.

В 254-й танковой бригаде осталось всего четыре танка, малочисленный личный состав. Сформировали объединенную группу ремонтников в составе двух летучек и бортовой машины с запчастями. Кухни все не было. Не было и воды. Ко мне подошел подполковник Иванов и попросил налить ему сто граммов спирта. Я сказал, что только денатурат у меня. Он ответил, что и это пойдет. И до этого неоднократно обращался ко мне, и я не мог ему отказать. Он попросил у меня и щепотку соды, как он сказал, для виду. Дал ему щепотку соды на бумажку и налил в кружку спирт. Он сделал вид, что насыпал на язык соду, зажав порошок пальцами в бумажке, и запил из кружки. Сделал это он в окружении красноармейцев, и никто не понял, что он пил.

Он все время находился на командном пункте бригады или в батальонах. Перед танковыми атаками лично проверял состояние машин, готовность экипажей, инструктировал танкистов, непосредственно занимался техническим обеспечением танков. Напряжение было до предела. Нужна была разрядка, и, должно быть, находил ее в этом.

Последний день августа 1942 года. Конец лета, сухого и знойного. Необъятная степь вокруг, почти плоская с участками пожухлой травы, без леса и кустарников до горизонта. Прошли западнее Гавриловки. Большое искушение было заехать в этот поселок, попить воды, но не решались. Полагали, что там уже немцы. Видимо, не ошиблись. Вдоль дороги начали рваться артиллерийские снаряды и мины. Обстрел велся со стороны Гавриловки. Наша колонна, да и другие свернули с основной дороги, увеличили скорость и ушли из-под обстрела. У нас раненых не оказалось. Тучи пыли, поднятые машинами, закрывали дорогу и пространство вокруг и скрывали цели от противника. Пыль с песком въелись в тело, глаза, хрустели на зубах. Все сильнее мучила жажда. Попадавшиеся колодцы в пути следования были пустые. Сохранившаяся вода в флягах согрелась, ею можно было прополоскать рот. Ополченцы, остатки разбитых, вышедших из боев частей, машины и повозки с ранеными, толпы беженцев, гурты скота, угоняемого на восток — все это было на нашем пути. Стоял непрерывный гул: рев моторов, окрики людей, плач детей, рычание голодного и непоеного скота. Поток этот двигался к Сталинграду, к Волге, как полагали, подальше от врага, от бомбежек, но неустанно подвергался артиллерийскому обстрелу и бомбежкам с воздуха. Части и на этих дорогах теряли людей, оставляли разбитую, горевшую технику. Погибали ополченцы, беженцы. Раненых возили за собой, многие умирали, не получая своевременную медицинскую помощь. Вдоль дорог лежали трупы людей, лошадей и крупного рогатого скота. Кому удавалось — вырезали из павших животных куски мяса, варили в ведрах, котелках. Этим поддерживали свои силы.

Далеко за полдень колонна подошла к Варваровке. Она была забита нашими войсками. Местных жителей не видели. На окраине встали у колодца. Набралось полведра воды и то с песком. Командир принял решение идти колонной через центр Варваровки, и остановились возле одного колодца, где оказалось много доброкачественной воды. Прополоскали рот, горло. Вволю попили воду. Никогда до этого я не получал удовольствия от питья воды, как в этот раз. Предупреждал всех и сам старался много сразу не пить, но было напрасно. Не могли остановиться, воду лили мимо рта на всего себя, на затылок, на голову, промывали лицо, шею. Заполнили фляги, чайники, бачки и, не задерживаясь, ушли из Варваровки.