Сталинградский рубеж

Несмотря на все сентябрьские потери, общая численность стрелковых частей армии за этот месяц увеличилась на десять тысяч человек и составляла на 1 октября 43 тысячи бойцов и командиров. При этом у нас удвоилось число станковых пулеметов, противотанковых ружей, орудийных стволов. А так как фронт армии сократился, то плотность огня, которую мы могли создавать, возросла еще больше.

Создание такой плотности обеспечивала прежде всего артиллерия, стоявшая за Волгой. Там находились теперь почти все дивизионные артполки. Это было «не по правилам»: никакими тогдашними наставлениями не предусматривалось, чтобы стрелковая дивизия, переправляясь через широкий водный рубеж, оставляла свою артиллерию на другом берегу. Но в Сталинграде многое приходилось делать не так, как в обычных условиях, и мы — я имею в виду весь Военный совет армии — постепенно пришли к твердому убеждению, что в сложившейся обстановке на правом берегу Волги следует держать лишь батальонную и полковую артиллерию, и конечно — противотанковую. Дивизионная же должна быть на закрытых позициях на левом берегу, имея на правом, на переднем крае, свои наблюдательные пункты.

С тех пор как в поле боя превратился сам город, становилось все труднее размещать и эффективно использовать орудия, не предназначенные для того, чтобы бить прямой наводкой. Маневр огнем ограничивали коробки высоких зданий, маневр колесами крайне осложнялся тем, что ни на механическую, ни на конную тягу рассчитывать в Сталинграде было уже нельзя. Артиллеристы стали прилаживать к орудиям третье колесо — под лафетом. Однако и оно не очень-то помогало передвигать вручную тяжелые пушки среди развалин. Кроме того, не всегда гарантировалась доставка из-за Волги достаточного количества боеприпасов.

Размещение артполков на левом берегу имело и свои минусы. Во-первых, происходила порядочная потеря дальнобойности: батареи отдалялись не только на километровую ширину Волги, но и еще на километры, так как их надо было рассредоточить и укрыть в заволжских дубравах, а это означало, что какие-то цели в глубине расположения противника, в его тылах становились недосягаемыми. Во-вторых, нелегко было поддерживать проводную связь между артиллерийскими НП и столь далекими огневыми позициями. Однако выгод все-таки было больше. Обеспечивался широкий маневр огнем, а в случае необходимости — и быстрая смена позиций. В результате паша главная огневая сила, чья поддержка для войск являлась решающей, практически была весьма малоуяввимой для неприятельской артиллерии.

Все это, конечно, становилось более ясным по мере того, как проверялось боевой практикой. Сначала на левом берегу оставляли артполки лишь некоторых дивизий — так сказать, в виде исключения (в первый раз его сделали для дивизии Родимцева), а потом это стало у нас общим правилом.

Группировка артиллерии, сложившаяся к октябрю, мне думается, наиболее отвечала тогдашним потребностям армии, специфике ее действий в Сталинграде.

Батальонная и полковая артиллерия — как правило, рассредоточенная поорудийно — находилась, по сути дела, в боевых порядках пехоты, нередко в двухстах — ста метрах от вражеского переднего края. Артогонь с таких дистанций по хорошо видимым целям бывал очень эффективным, а порой, особенно если открывался внезапно, просто ошеломлял противника. Конечно, орудия, используемые так, часто сами попадали под удары, выводившие из строя и материальную часть, и расчеты. Дальнобойная же артиллерия, стоявшая за Волгой, была приближена к пехоте тем, что ее наблюдательные пункты располагались под рукой у общевойсковых командиров и те могли направлять огонь на нужный участок.

В то же время генерал Пожарский всегда имел возможность, взяв управление на себя, сосредоточить огонь всех или почти всех дивизионных артполков, а также истребительно-противотанковых и гвардейских минометных там, где это оказывалось необходимым. С прибытием каждой новой дивизии огневая мощь армии все возрастала.

У начарта был сплоченный, четко работавший штаб, который при всех обстоятельствах умел содержать в должном порядке наше расширявшееся огневое «хозяйство». Я знал, что никогда не подведет свежая карточка-схема, лежавшая у меня на столе и показывавшая, какие артиллерийские части могут в данный момент поддержать ту или иную дивизию, нанести удар на таком-то участке фронта.

Штаб артиллерии возглавлял полковник Николай Максимович Бреховских. Но примерно в то время, о котором идет сейчас речь, он выбыл из 62-й армии, тяжело раненный осколком авиабомбы. Обязанности начштаба перешли к его заместителю подполковнику Владимиру Фомичу Хижнякову, недавнему начарту 95-й дивизии (Пожарский, познакомившись с начартом, открыл в нем прирожденного штабиста и забрал у Горишного).