Сталинградцы

Потом приказали нам перевозить из Сталинграда в Красную слободу раненых, эвакуированных, учреждения, ценные грузы, а обратным рейсом — воинские части, прибывавшие в Сталинград. Садилось на «Гаситель» по 250 человек и больше. Мы всё время находились в самом пекле. Немецкие самолёты — над головой, укрыться негде, а среди наших пассажиров много детей и женщин; тяжело было смотреть на их страдания. Везёшь людей, а бомбы кругом рвутся; так и кипит Волга. То командовать надо, то пассажиров успокаивать. Те, кто были понервней, всё возмущались; им казалось, что пароход наш медленно идёт. Раненые стонут, кровь кругом… Сделаешь несколько рейсов подряд в Красную слободу, а потом надо другие приказы выполнять. Всё время нас использовали на особых заданиях. Люди нашей команды почернели от копоти, на многих обгорела одежда, многие получили ожоги.

Первые жертвы понесли мы 25 августа. Бомбы с немецкого самолёта разорвались в трёх метрах от кормовой части парохода. Много осколков попало в машинное отделение. Вышел из строя правый штурвал, нарушилась звуковая сигнализация. Поражённый в сердце, упал механик Ерохин, был убит кочегар Соколов. Пять человек из команды были ранены. А в корпусе «Гасителя» мы насчитали до 80 подводных и надводных пробоин.

На место погибшего механика стал его помощник Агапов. Он стал один работать и за механика, и за помощника, и за раненых членов машинной команды. Я приказал проложить рукава для откачки хлынувшей воды. Было решено все пробоины в корпусе заделать на ходу, не заходя в затон. Мы заделывали все повреждения, а трупы наших погибших товарищей лежали на палубе. С трудом удалось в Красной слободе найти жену нашего славного механика Якова Даниловича Ерохина. Вместе со мной в 1927 году поступил он простым матросом на «Гаситель», а через десять лет стал уже механиком. Время было такое, что не пришлось мне присутствовать на похоронах своего друга, стойкого большевика товарища Ерохина. А родных товарища Соколова мы так и не разыскали. Сами схоронили его под деревом в Сталинградском затоне.

С утра до поздней ночи, а иногда и всю ночь происходили налёты на Сталинград. Так как нам надо было всё время совершать рейсы, мы уже перестали обращать внимание на «юнкерсы», «хейнкели» и «мессершмитты». Такова уж была наша служба.

Не раз, в самые трудные минуты, я вспоминал, что здесь где-то рядом, на опасных заданиях, моя любимая дочка.

Она училась в Педагогическом институте, знала немецкий язык, и её знания пригодились Родине, — стала она разведчицей. Командование посылало её в тыл к немцам.

Один раз только в эти дни мы встретились с Катей. На проводы семьи Кате дали отпуск. Только вышли, как подожжённый немецкий самолёт промчался над самым нашим домом и, содрав с него крышу, упал в нескольких метрах от нас. Попрощались мы друг с другом; я вернулся на пароход, а Катя — в свою часть.

В те сентябрьские дни мы выполняли задания одно важнее другого: то под бомбёжкой перевозили понтонный мост через Волгу в Куропатку, то вытаскивали из-под самого носа у немцев баржи, нагруженные зерном.

Немцы с господствующих высот уже контролировали Волгу. По ночам, приглушив ход, без дыма и света, мы подходили к правому берегу и принимали на свой борт ценные грузы. Когда же кончали погрузку, я тихо отдавал команду: «Отдать чалку, полный вперёд».

Так работали мы до последних дней сентября. Горизонт воды упал, и «Гаситель» уже не мог выйти из затона. Тогда нам приказано было поставить «Гаситель» на якорь в глубоком месте затона, а команде сойти на берег. С прискорбием в сердце выполняли мы этот приказ, снимали с любимого парохода все ценные детали, инструмент, брезент, золотники, спускали пары с обоих котлов. Люди сели в шлюпку.

Покинул я свой любимый пароход, на котором мечтал поработать до тех пор, пока силы не оставят меня; сошёл на берег и почувствовал себя стариком. Наступили самые тяжёлые дни в моей жизни… Мне было предложено отправиться в Москву за новым назначением.

До Москвы я не добрался. Некоторое время прожил в Саратове, но не по себе мне здесь было. То ли знал, что люди с команды «Гасителя» в Сталинграде остались, то ли хотелось быть поближе к дочке. Через несколько недель снова вернулся в Сталинград. Последние сто километров пешком шёл. Разыскал нашу оперативную группу и попросил, чтобы мне дали работу здесь же. Ведь наши волгари продолжали войну с немцами.