Сталинъюгенд

«…Ефрейтор справился с поставленной задачей — нарастил мускулы и пошёл молотить демократов. Мы не ограничивали его в пространстве. Дали поиграться на большом поле. Кто ему мешал? Забирай себе Европу — скорее подавишься. И он клюнул! Глотал, не прожёвывая. Австрия? — пожалуйста!… Чехия? — нет вопросов!… Польша? — кушай на здоровье, дорогой!… Ха! Вот с Польшей-то несостоявшийся фельдфебель и сделал решающий промах: своими руками создал с нами общую границу, уложив голову на наковальню. Но было ещё не время опускать на неё наш молот. По плану, Адольфу Алоизиевичу полагалось сначала забрать Францию, Британию и остальную мелочь… Главное, что он залёг в Польше, а мы окопались в Бессарабии. Поставив там ногу на нефтепровод, мы, считай, уже могли в любой момент на него наступить и тем самым перекрыть Ефрейтору дыхание. А что он сделал?… Понял наконец какую роль ему отвели. Умник! Семь лет соображал! И вместо того, чтобы погибнуть с почётом: уйти со сцены Наполеоном XX века, побеждённым завоевателем Европы, — Адольфишко стал судорожно цепляться за свою поганую жизнь!… И напал на нас! Подвёл, подлец! Правил так и не выучил!… Самое неприятное, что опередил-то всего чуть-чуть. Но все планы поломал. Ни себе, ни людям. Можно подумать, что при нашем бездорожье, да с его ограниченными людскими ресурсами, без зимнего обмундирования он мог на что-то расчитывать? Да нам хватило пять-шесть миллионов кинуть ему под танки, чтобы он увяз навсегда. Скажут: "Большие жертвы"! Может быть… Но большие жертвы всегда оправданы. А если они не оправданы, значит — они не большие. Да, горек вкус неизбежной уже теперь победы. Из-за передёргивания этого жулика-ефрейтора будет именно "победа", а не ПОБЕДА… Ведь Рузвельт с Черчиллем поняли всё. И времени у них появилось в избытке, чтобы открыть Второй фронт в нужный для себя момент, подготовившись против нашего похода к Атлантике. Непростительно!…»

Ещё несколько минут Сталин, полуприкрыв глаза, продолжал вспоминать и размышлять. Правда, теперь уже какая-то цельная идея в его голове не складывалась. Перед глазами всплывали и исчезали события разных лет, почти никак не связанные друг с другом. Он взглянул на стол и снова вспомнил об «уголовном деле».

…Любопытно, ведь и у него внешняя атрибутика адольфовой Германии вызывала, да, пожалуй, и сейчас вызывает положительные эмоции. Он даже кое-что перенял у Ефрейтора. Что ни говори, а государство должно всегда и во всём напоминать о себе помпезностью власти. И не надо стесняться ни погон, ни аксельбантов, ни орденов, ни золотого шитья на мундирах… И правильно он принял решение заменить все эти убогие «шпалы», «кубики» и «ромбики» в петлицах кителей советских командиров на погоны. И «фюрер» — хорошее название. Только надо носить его достойно… Ладно, пора уже на чём-то остановиться по делу Шахурина. — И Сталин принял окончательное решение: — Раз уж я начал играть с этими детьми в «демократию», надо доиграть до конца… Если их придётся наказать не сильно, большой беды не будет. По крайней мере родители станут работать ещё с большим рвением. Тем более что на Анастаса теперь уже дерьма с головой набралось. А дети… пусть поучатся жизни. Чуть-чуть в тюрьме, а, может, немножко в ссылке. Мне ведь такой опыт в своё время не помешал.

* * *

На следующий день глубокой ночью Поскрёбышев ввёл Берию и Меркулова в кабинет Сталина. Когда они сели, Хозяин начал своё привычно неспешное движение с трубкой в руке вдоль стола и обратно.

— …Я внимательно ознакомился с делом. Создаётся первое впечатление, что это — результат плохой мальчишеской игры. Но первое впечатление часто бывает обманчивым. Школьников потребуется основательно допросить. Пусть они хорошенько вспомнят всё, сидя за решёткой, но не забывайте — их не надо особым образом обрабатывать. Они ещё дети. Если за ними что-то есть, они в тюрьме и так вспомнят.

Червь сомнения, на прожорливость которого так рассчитывал Берия, вновь дал о себе знать: «Мерзавцы! Как они смели»?!

Сузив глаза и разделяя каждое слово, Сталин медленно произнес:

— Обязательно выясните не только какие конкретные действия они предпринимали в рамках своей антисоветской организации, но и… какие цели перед собой ставили… и… самое главное… стоял ли за ними кто-нибудь из взрослых? А если стоял, то — КТО?!

Сказав эту фразу, вспыливший было Вождь сделал паузу — вдруг резко потянуло сердце. Несколько секунд спустя боль ушла, и Сталин снова успокоился.

— Трогать сейчас родителей считаю нецелесообразным. Посмотрим, что расскажут дети. Занимайтесь пока ими. Ваше дело — довести следствие до конца… снять все вопросы. … сделать картину происшедшего абсолютно прозрачной… объективно прозрачной. Увидите преступный замысел — докажите его. Мы же будем внимательно за всем следить и, когда надо, примем решение… либо о привлечении родителей к делу… либо о его закрытии.

Закончив с указаниями по «Четвёртой Империи», Сталин перешёл к обсуждению остальных насущных проблем.

* * *

После приёма Берия завёл Меркулова к себе в кабинет:

— Ты всё понял?