Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

…Расследование деятельности правых, по нашему мнению, произведено с достаточной тщательностью и объективностью. Объективность этого расследования подтверждается следующими фактами: во-первых, совершенно в различных городах, различными следователями, в разное время опрошены десятки активнейших участников организации правых, которые в разное время и в разных местах подтвердили одни и те же факты.

…Во- вторых, товарищи, многие из активнейших участников организации правых, и в частности такие ближайшие друзья Бухарина, его ученики, как Ефим Цетлин, Астров, сами изъявили добровольное согласие рассказать Наркомвнуделу и партийному органу всю правду об антисоветской деятельности правых за время их существования и рассказать все факты, которые они скрыли во время следствия в 1933 году.

В- третьих, для объективности проверки показаний Политбюро… устроило очную ставку Бухарина с Пятаковым, Радеком, Сосновским, Куликовым, Астровым. На очной ставке присутствовали тт. Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Орджоникидзе, Микоян и другие…

Все присутствовавшие на очной ставке члены Политбюро ЦК неоднократно ставили перед всеми арестованными вопрос, не оговорили ли они Бухарина и Рыкова, не показали ли лишнего на себя. Все арестованные целиком подтвердили показания и настаивали на них.

Вы сами понимаете… что у арестованных, которые говорят не только о деятельности других, не в меньшей, а в большей мере о своей собственной антисоветской деятельности, соблазн был большой, когда задавался такой вопрос, ответить отрицательно или отказаться от показаний. Несмотря на это, все подтвердили показания.

Рыкову была дана очная ставка с людьми, с которыми он сам пожелал иметь очную ставку. Ближайшие работники, в прошлом лично с ним связанные, - Нестеров, Рагин, Котов, Шмидт Василий, - все они подтвердили предварительные показания несмотря на строжайшее предупреждение, что ежели они будут оговаривать себя и Рыкова, то будут наказаны…».

Доклад Ежова содержал подробный разбор деятельности правых начиная с 1927 года. Описывая последовательность действий, докладчик заострял внимание и на частных моментах, приводя даты, фамилии и подробности некоторых эпизодов.

Рассказывая по материалам показаний Шмидта об обсуждении лидерами платформы центра правых, он отмечал, что осенью 1932 года: «По предложению Угланова опять собираются в Болшево на даче у Томского под видом вечеринки или выпивки какой-то там и подвергают этот документ самой тщательной переработке и чтению.

Читали по пунктам, вносили поправки. На этом втором заседании присутствовали Угланов, Рыков, Шмидт, Томский. Тогда Бухарина не было, он был то ли в отпуску, то ли в командировке. Так объясняет Шмидт.

…При рассмотрении это платформы Алексей Иванович Рыков выступил против первой части, которая дает экономическое обоснование, и сильно браковал. «Не годится, она уж слишком откровенно проповедует, это уж прямо восстановление капитализма получается, слишком уж неприкрыто. Надо ее сгладить…».

Томский выступил: «Экономическая часть - это чепуха… Главное не в ней ( смех ), главная вот эта часть, которая говорит об активных действиях…» Причем (он), как говорил Шмидт, назвал эту часть террористической частью. «Эта часть хорошо написана, а раз хорошо написана, давайте согласимся с ней и утвердим».

Как очевидно из приведенных ранее показаний Ягоды в 1937 году, идея «дворцового переворота» утвердилась в 1934 году. Но уже на февральско-мартовском пленуме Ежов огласил ее суть, цитируя показания Цетлина: «Он [Цетлин] дает следующие показания: «Инициатором идеи «дворцового переворота» был лично Бухарин и выдвинул ее с полного согласия Томского и Рыкова»… ( читает

) (к сожалению, в стенограмме доклада Ежова не записывались все зачитанные наркомом выдержки из материалов следствия. - К. Р.).

Выдвигался второй вариант для осуществления «дворцового переворота»: во-первых, - распространить наше влияние на охрану Кремля, сколотить там ударные кадры, преданные нашей организации, и совершить переворот путем ареста… ( читает ). В случае удавшегося переворота они распределяли посты. Предлагался на пост секретаря ЦК Томский, а остальные посты в ЦК займут Слепков и вообще все другие участники правых».

Доклад Ежова длился более двух часов. Его обсуждение продолжалось три дня. Бухарин пытался избежать выступления и приготовил пространную записку в двух частях. В ней он объявлял клеветой все обвинения в свой адрес, высказанные на последнем процессе и в ходе его подготовки троцкистами Пятаковым, Сокольниковым, Сосновским, но главным образом Радеком.

Их, а также давших против него показания бывших союзников Куликова, Угланова, Котова, Михайлова, Цетлина, он клеймил, как заклятых врагов и клеветников. Одновременно он «отрекся» от так называемых «учеников бухаринской школы» - Слепкова, Марецкого, Астрова и других. Уже предчувствуя свой крах, Бухарин суетливо объявил, что начинает голодовку и по этой причине не будет участвовать в заседаниях пленума, даже при обсуждении его персонального дела.