Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

Обратим внимание, что в нем ни слова не говорится о шпионаже. 11 июня было опубликовано официальное сообщение об окончании следствия и предстоящем судебном процессе, написанное редактором «Правды» Мехлисом. В нем констатировалось, что подсудимые обвиняются в « нарушении воинского долга (присяги), измене Родине , измене народам СССР, измене Рабоче-крестьянской-Красной Армии».

То есть в официальном сообщении не упоминалось не только о шпионаже, но и о «военно-политическом заговоре». Слово «заговор» было заменено понятием «измена». И это не случайно. Хотя, выступая на Военном совете, Сталин и говорил о военных заговорщиках: « Это агентура германского рейхсвера », но ни следствие, ни суд не стали делать акцент на этой стороне вины подсудимых.

Юридическое обвинение в шпионаже заговорщикам даже не было предъявлено. Их обвинили в ином: в измене и нарушении присяги. Слово «шпионы» в деле заговорщиков фигурировало лишь как близкий к сути предательства термин.

Конечно, сговор с лидерами и силовыми службами иностранной державы о политической поддержке государственного переворота и обещание удовлетворения территориальных интересов иностранной стороны в случае его удачи не являются «классической» шпионской, агентурной деятельностью.

Тухачевского и его подельников резоннее назвать коллаборационистами. Что происходит от французского слова «collaboration» - сотрудничество. Так назывались лица, сотрудничавшие с оккупационными властями в захваченных Германией странах. По современным понятиям, это «агенты влияния».

Еще точнее, характер такой подрывной предательской деятельности определяет термин «пятая колонна». Он появился в 1936-1939 годах в Испании. В то время когда 4-я колонна фашистских мятежников наступала на Мадрид, «пятой колонной» стали называть агентуру генерала Франко, действовавшую в тылу республиканцев.

Но Сталин не стал вдаваться в тонкости лингвистической философии и, говоря о сотрудничестве заговорщиков с рейхсвером, называл их всем понятным русским словом «шпионы». Между тем такое логическое обобщение, как лингвистический, языковой казус, привел к потрясающему парадоксу. Существует устоявшееся мнение, будто бы лица, осужденные по делу «военно-троцкистского заговора», были реабилитированы. На самом деле и юридически, и морально такая реабилитация не произошла!

Дело в том, что, объясняя реабилитацию Тухачевского и его подельников, официальная пропаганда 60-х годов делала упор именно на их «непричастности» к шпионажу! На этой версии и строился вывод о якобы необоснованности осуждения и расстрела этой группы заговорщиков.

Обвинения в измене и нарушение воинской присяги реабилитационной комиссией исследованы не были. О заговоре военных хрущевская пропаганда вообще не упоминала. Время сбрасывания масок еще не наступило, и реабилитаторы запутались во лжи. Построив аргументацию решения о реабилитации Тухачевского и его подельников только на выводе о непричастности их к шпионажу, компетентные органы совершили юридический подлог.

Однако они не освободили расстрелянных заговорщиков от ответственности за те преступления, по которым они были осуждены. Таким образом, с точки зрения права такая «реабилитация» недействительна! Нельзя реабилитировать осужденных преступников на основе отрицания обвинения, которое им при определении меры пресечения даже не предъявлялось.

Отсюда следует логический вывод: приговор Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 11 июня 1937 года в отношении военных заговорщиков де-юре и де-факто до сих пор остается в силе!

Чрезвычайный пленум Верховного суда СССР, состоявшийся 10 июня 1937 года, заслушал сообщение Вышинского о деле по обвинению Тухачевского и его соучастников. Все обвинялись в измене Родине. Пленум постановил для рассмотрения этого дела «образовать специальное судебное присутствие Верховного суда СССР».

В этот же день секретарем суда всем обвиняемым были вручены копии обвинительного заключения, начальник Особого отдела НКВД Леплевский представил Ежову план «охраны и обеспечения порядка судебного заседания».

Закрытое заседание Специального судебного присутствия Верховного суда СССР началось 11 июня. Оно проходило на втором этаже здания на Никольской улице, расположенном по левую сторону от Кремля. За столом судей расположились Ульрих, Алкснис, Блюхер, Буденный, Дыбенко, Каширин и Горячев. Восемь подсудимых находились за барьером-перегородкой. На стуле, выдвинутом вперед, сидел Тухачевский. В зале для публики присутствовало около пятидесяти человек в основном из лиц высшего командного состава.

Председательствовал армвоенюрист В.В. Ульрих. После зачтения обвинительного заключения, отвечая на вопросы председателя суда, все подсудимые заявили о признании себя виновными . В ходе судебного заседания они подтвердили те показания, которые дали на следствии. Но каждый пытался вызвать у судей сочувствие.