Сталкер. Рагнарёк районного масштаба

– Ну, горец, ты зверь! – я похлопал его по плечу, затем перелез на нос и принялся с героическим видом, водя автоматом из стороны в сторону, созерцать окружающую среду. Правда, видно было, если честно, не дальше ствола моей злобной стрелялки. Но Франц знал, куда плыть, и мог это делать с закрытыми глазами. Так вот, прыгая по волнам, как резиновые зайцы по асфальту, мы ломились в неизвестность. А между тем фиолетовые молнии все активнее прошивали небо, и все отчетливее становилось слышно их зловещий шепот в небесах. Правда, пока не сильно, но этого уже хватало, чтобы мы приготовились нагадить в штаны. Точку на берегу, где Борюсик нас ждал, Франц знал наверняка. Этот упырь-путешественник место свидания не менял никогда. Вот только знание не добавляет глазастости, Франц береговой линии не заметил. Зато я ее почувствовал, так сказать, всей своей рожей. Лодка с характерным звуком а-ля огромная консервная банка врезалась в сушу, ну а я, как полный лох, по инерции отправился в кратковременный полет. К тому же от неожиданности нажал на спусковой крючок и, выпустив нехилую очередь в белый свет, с криками о несовершенстве мира полетел следом за роем свинцовых мух. Слава Черному сталкеру, что шею не свернул. Ободрав лицо и наевшись мокрого лесного перегноя, я четко финишировал в мягкое, но холодное тело. Чье оно было? Да какая разница, оно не двигалось. Но самое досадное, что спустя очень маленький промежуток времени на меня, аки ангел господень, приземлился Франц, выбив последний воздух из легких. Скотина. И первое, что этот летун неблагодарный выпалил, было:

– Ты завалил Борюсика!

Ну что я мог ему ответить? «Нет, не я, он уже остыл, потрогай». Или: «Потрогай, он уже остыл?» Да я вообще ничего не мог ответить, так как во рту были иголки и земля, а живительный газ проникал в мое смятое чрево очень медленно. Между тем окружающая действительность уже очень пахла озоном, и мозги сильно холодило. Выброс начинался. А перед нами валялся помятый, местами кровоточащий друг без ярких признаков жизни.

То, как мы грузили тело друга, как плыли назад, как заваливали лодку и запирали вход в схрон, рассказывать не буду. А вот фраза, которую выдал якобы убиенный мной Борюсик, меня вывела из себя! Он вцепился своей клешней в рукав, выкатил мутные неосмысленные глазищи и, оскалившись как слепой пес, произнес практически шепотом:

– Куска покормили? – и уже после вырубился окончательно. То ли рана на него подействовала, то ли пережитые трудности, то ли пара инъекций из научной аптечки.

Над земляной преградой и бревнами в три наката бушевала аномальная буря, таких в нормальном мире не бывает. Нет, бури вообще бывают, но такие пакостные происходят только в Зоне. Все оказавшиеся сейчас на улице живые существа или помирали в муках, или становились представителями местной фауны. С людьми дела обстояли хуже. У гомо сапиенс выжигало мозг, и они превращались в гомо тупикас, к тому же вечно голодных. Одним словом, лучше в Выброс на улице не появляться, даже если к тебе в норе кровосос домогается. Или убей его, или все равно убей, но на улицу ни-ни. Мне же Выброс, как колыбельная, тем более что убежище у нас просто великолепное. Если бы плохие мальчики, которые вечно орут «патсаны» и ходят в кожаных куртках, прознали про нашу норку, выгнали бы нас из нее. От зависти.