Стальной лев. Восток

Адмирал рассчитывал на окружавших его «лучших людей России», не понимая, что подавляющему числу его офицеров совершенно наплевать на окружающую действительность. Большинство из них, найдя теплые местечки в Омске, Томске, Иркутске и других городах, вплоть до Владивостока, занялись решением собственных проблем и поправкой личных дел. Их мало волновали солдаты, замерзающие в сугробах под Пермью, Уфой или Челябинском. Лишь бы им жилось хорошо. Эти люди всей толпой возрождали «Великую Россию». Возрождали так, как сами видели и считали нужным. В основном шомполами, нагайками, веревками и расстрелами. Они желали вернуть Россию со старым добрым укладом жизни и обществом, с их неотъемлемыми правами, привилегиями, статусами и свежими хрустящими багетами. Многие увидели в происходящем только возможность взлететь повыше и шанс, оттеснив старую аристократию, перераспределить блага в свою пользу. В разрушении привычного старого порядка практически все эти люди обвиняли кого угодно, но только не себя.

Верховный Правитель тоже очень хотел найти виноватых во всех своих неудачах. Он немного успокоился и принялся размышлять над тем — кто же виноват во всех бедах? Перебрал всех, кого только смог упомнить, даже масонов. С другой стороны, список не так уж велик, а количество «виновных во всем» ограничено.

Пальму первенства по популярности среди врагов России уже достаточное время прочно удерживали большевики. В число большевиков, разложивших сначала армию, а потом и Империю, включали и меньшевиков, и анархистов, и эсеров. Те, кто считали себя умными, использовали слово «социалисты». Совершенно не важно в данном случае не только то, что программы политических партий разнятся, но и то, что называются они по-разному. И пускай эсеры позиционировали себя как партия крестьян, а большевики — как партия пролетариата. Ни рабочим, ни крестьянам в той «Великой России», за которую боролись колчаковцы, места не оставалось. Только в качестве прислуги и рабов.

На втором по популярности месте прочно закрепились жидомасоны, которые отличались от масонов тем, что представляли Всемирный иудейский заговор. Масоны, по мнению Колчака, точно не несли ответственности за развал страны. «Вольными каменщиками» в свое время стали многие представители аристократии, дворянства и интеллигенции империи, игравшие в эту чуждую игру, чтобы ощутить себя частью европейской элиты и культуры. В зависимости от того, в какую ложу входили представители российского общества, происходило и разделение элиты страны на партии. В правительстве Российской империи и при императорском дворе существовали прусская, французская и английская партии, не говоря уже о шведской. Каждая из них лоббировала интересы своей стороны. При этом члены всех этих масонских лож почему-то считали, что именно они совершенно точно знают, что необходимо для «Блага России».

Русской партии при дворе Российских императоров не бывало, наверное, со времен Екатерины Второй, Потемкина-Таврического, Румянцева, Суворова, Ушакова. Великая императрица масонов не просто не оценила, она первой поняла всю опасность подобных организаций и разогнала их, под страхом смертной казни, как заговорщиков. Мешали они ей.

С той поры так и повелось — российские императоры масонов не любили и гоняли, но без обычной ярой жестокости, присущей нашим самодержцам при расправе с заговорщиками. Особый энтузиазм проявлять в этом случае монархам не следовало, слишком многих царедворцев, аристократов, да и вообще дворян недосчитались бы. В 1822 году масонство, буйно заколосившееся после смерти Великой императрицы и Павла Первого, запретил уже Александр Первый, который, правда, и позволил на заре своего царствования этой «поросли» взойти, вырасти и дать обильные плоды.

Николай Первый, во избежание каких-либо кривотолков, после восстания декабристов счел необходимым повторить в 1826 году указ своего брата о запрете масонства.

Императора вполне можно понять. Изумленный количеством окружающих его во всех эшелонах государственной власти масонов, Николай Первый не только подтвердил запрет, но и взял с государственных служащих и военных на сей счет специальные подписки. Но эти-то были своими для Александра Васильевича Колчака, поэтому подозрение падало на еврейских заговорщиков. Версия очень удобная, а главное — легко объяснимая. Среди руководства социалистических партий было много евреев, считавшихся в Российской империи не совсем людьми и потому ограниченных в правах.

Все небылицы о масонах, щедро сдобренные еврейскими фамилиями некоторых видных большевиков бросили в один котел и перемешали. Потом добавили американских Рокфеллеров, Розенфельдов, которые крутили свои делишки, пользуясь войной и наживаясь на займах, кредитах и военных поставках всем воюющим сторонам, приправили туда «блюмов» и «штейнов» из числа эсеров. Разбавили это варево социалистами вообще и получили «во всем виноватых» жидомасонов.