Стальной лев. Восток

Добравшись без потерь до Омска, группа собралась, и через Рюмина легализовалась. Владимир сумел устроить бойцов в полном составе ремонтниками на железную дорогу. Взрывчаткой и минами разжились уже в городе, ограбив минный склад. Боевики, в дороге изображавшие «блатных», действительно в прошлом прожженные уркаганы, смогли аккуратно вырезать малочисленную охрану. Остальное оказалось делом техники. Там же изъяли ручной пулемет «Шоша», гранаты, патроны.

Группа перешла на нелегальное положение вечером Десятого января, изобразив перед этим массовый запой и гуляние всей командой по случаю именин бригадира. Бригадиром на железной дороге стал сорокалетний уголовник-рецидивист Ефим Прохоров, по прозвищу «Пика». Холодным оружием он владел мастерски и доказывал это не раз. Ефим происходил из казаков, но какая-то нелегкая занесла его лет двадцать назад в тюрьму. Так и пошел парень по этой дорожке, пока судьба не привела в ВЧК.

Последние бойцы пробрались в схрон минут двадцать назад. Группа Блюмкина в течение последних трех часов организовала взрыв водокачки на станции Омск-сортировочная и поджоги двух складов с амуницией и боеприпасами. На одном из них прибарахлились теплым обмундированием. Взрывы на втором террористы слышали даже в тайнике. Никто не занимался тушением пожаров и спасением имущества. В Омске полтора часа назад началось вооруженное восстание большевиков. В городе разгорались бои и, на данный момент, было пока не понятно, кто берет верх.

Когда бойцы поели и немного расслабились, Блюмкин оглядел свое войско. Он получил как достаточно ясные инструкции от Дзержинского и Троцкого, так и строгий приказ не соваться в город, когда начнется восстание. Главной задачей группы в этом случае становилось пресечение железнодорожного сообщения на линии Омск — Новониколаевск. Теперь необходимо решить, как действовать дальше.

Обсудили и забраковали несколько вариантов. Пока говорили, Прохоров молчал, когда все замолчали, он пододвинулся к Блюмкину поближе, прокашлялся и начал негромко рассказывать. Слушали его внимательно, говорить просто так Ефим не любил и, наверное, не умел. Одним словом — «деловой».

— Товарищ Николай. У меня лет десять назад случай такой был. Гуляли мы по Ярославской губернии, но не просто так, а выпасали карету, которая из Ярославля доставляла в четыре уезда жалование чиновным. Само собой, охраняли ее серьезно, аж два десятка жандармов, а нас всего-то восемь. Знали они, что мы где-то рядом, но не точно, вот и пришлось исхитриться. Речка там была, названия и не знаю, а через нее старый деревянный мост и кусты по обеим сторонам. Хорошие кусты, густые. Подпиливать ничего не стали, слишком заметно, подломили доски ломом снизу, столбы малеха перекосили и в кустах спрятались. Далее так получилось.

Въехала карета с деньгами на мост и провалилась. Прямо на днище села. Лошади испугались и на дыбы. Одна упала, ноги поломала себе и вторую побила. Жандармы за оружие сразу схватились, собрались отбиваться. Время идет, а стрелять-то некого. Мы сидим, не высовываемся, значит. Пошли двое жандармов смотреть чего под мостом, а там подпила-то нет. Провалилась карета и провалилась, сама навроде. А где мы подломили, где карета наломала уже и не разобрать никак.

Вылезли жандармы из-под моста-то, доложили, что и как. Тут офицер приказал одному десятку спешиться, чтобы значится карету вытащить. Мы сидим и ни гу-гу. Ждем, чего дальше делать будут. Стал один десяток вытаскивать, а другой сторожит. Да как тут вытащить-то? Карета тяжелая, колеса перекосило, лошади только мешают. Мы с товарищами сидим, не лезем — рано еще.

Маялись они, маялись, а не получается вытащить. Посудили жандармы — порядили, а делать нечего. Опять же и успокоились они, мы-то тихо сидим. Спешился и второй десяток, полезли они всем скопом вытаскивать карету свою. Только офицер на лошади сидит, командует. Гомон стоит, орут, матерятся, а мы фитили у бомб поджигаем.

Токмо они все вытаскивать взялись, мы четыре бомбы и швырнули в самую кучу. Тут кто куда. Кого убило, кого побило, кто врассыпную. Вот тогда и мы из кустов выскочили.

Нам бы и сейчас как-то так сделать на железной-то дороге.

Антип закончил рассказ и замолчал.

— Сколько взяли-то тогда? — Спросил рассказчика второй боевик.

— Ничего не взяли. Полусотню казаков черт принес. Всех они побили. Сам еле ушел. В речке отсиделся.

— А бомбы где брали?

— Был у нас один паренек из эсеров, идейный, а бомбы хорошие делал. На той речке он и сгинул.

Пока Ефим рассказывал, его никто не перебивал. Через некоторое время двое из минеров, до этого что-то обсуждавшие в полголоса, подсели к Блюмкину. Тот, что постарше, товарищ Алексей, начал говорить:

— Товарищ Николай, мы вот, что думаем. Можно сделать, как Пика рассказал, только немного по-другому.

— Это как же?