Стальной ворон

– Не уходи, – одними губами прошептала Эмьюз.

– Далеко не уйду, – пообещала та и достала зеркальце.

По телу колючими мурашками пробегал холодок. «Вот как раз и отдохнешь… в каменном ящике», – сообщил внутренний голос. Теперь все зависело от того, кто примчится первым: Тангл или Дарроу.

– Господа студенты, разойдитесь, пожалуйста! – скомандовал профессор.

Сердце сделало в груди смертельное сальто.

Карлики оттеснили ребят, оставив несчастную Тень наедине с испорченной дверью посреди пустой площадки. Дарроу мгновенно оценил ситуацию и пришел в неописуемую ярость. Его обычно добродушная физиономия перекосилась и несколько раз сменила цвет на все оттенки красного.

– Это… это… безобразие и неслыханное варварство! – громыхнул профессор. – Барельеф служил веками, пока не появились вы!! Он – произведение искусства! Исключение было бы самым гуманным наказанием!!!

– Господин профессор… я… – попробовала оправдаться Эмьюз.

– Молчите! – рявкнул тот. – Вы сделали уже все, что могли. Карлики проводят в кабинет ректора. Ждите меня там и обдумайте свое поведение. Я не потерплю!..

Тут между Тенью и Дарроу возник Дезмонд. Он закрыл своими руками рот профессора и захрипел. Коридорные попятились.

– Если ты считаешь… – промямлил профессор и потер лоб.

– За что вы собрались наказывать мою подопечную? – Тангл беспрепятственно шел сквозь ряды студентов, а за ним трусил Хьорт.

– Уже ни за что. – Дарроу чуть не плача гладил пальцами испорченную дверь.

– Правильно, – кивнул Наставник. – Даже мне не хватит сил сломать это, вам и подавно. Так откуда такая сила у хрупкой девочки?

Вильгельм присел на корточки и, прищурившись, осмотрел место, откуда торчала связка ключей.

– Я бы не был так уверен, – присвистнул он.

– Ты на чьей стороне? – прошипел Тангл.

– На вашей, – успокоил Сэр Хьорт. – Тем не менее, кто-то вколотил жетон обратной стороной. Эмьюз, ангел мой, это тонкая механика. С ней грубо нельзя, только нежно. Я б сказал, как с женщиной, но ты не поймешь. Видишь, не лезет. Зачем продолжать совать? Не получается, значит, что-то не так?

По толпе студентов по обе стороны двери прокатилась волна нервных смешков.

– Либо придержите язык, Сэр, либо я предложу вам покинуть территорию университета, – холодно отрезал Дарроу.

– Молчу. – Вильгельм примиряюще поднял руки. – Но все же, Эмьюз, зачем было вколачивать жетон?

– Она ничего не вколачивала, – вклинилась Лют. – Я стояла рядом и заметила бы.

– Блондиночка, помолчи, сделай милость, – отмахнулся Хьорт. – Давай, Эмьюз. Правду.

Вильгельм приподнял лицо девочки за подбородок и пристально посмотрел прямо в глаза.

– Лют не обманывает, – собрав остатки самообладания, ответила Тень. – Я действительно, как обычно, вставила жетон. Разве что чуть подтолкнула ладонью.

– Ладошкой, значит, подтолкнула? – Хьорт выпрямился. – Знаешь, Руф, а отведи-ка Леди к местному психологу. Пусть пожалуется без свидетелей на двух великовозрастных скотов, превративших ее жизнь в сплошные тренировки. Я свою вину признал. А ты?

– И я, – вздохнул Тангл. – Думаешь, сумеем починить, как те окна?

– Нет, дружок, – рассмеялся Вильгельм. – Эту красоту не люди делали. Я только доломать смогу, чтобы ребята попали домой. Последнее слово за вами, Дарроу.

– Ломайте, – поморщился профессор. – Только без меня.

– Да. Слабонервных прошу удалиться. – Танцор отступил на шаг. – Эй! Внутри! Не хотите получить травмы разной степени тяжести, отползите на безопасное расстояние! Это метров на шесть.

Руфус осторожно склонился к Эмьюз.

– Пойдем и мы? – мягко попросил он.

– Я хочу посмотреть, – прошептала девочка.

Сэр Хьорт принял боевую стойку.

– Прах к праху, – произнес он.

В ту же секунду руки Вильгельма от локтя обернулись толстыми пучками спутанных бурых стеблей. Острые концы побегов щупальцами устремились к двери. Они безжалостно вгрызались в камень, как в мел. Ввинчивались, опутывали живыми змеями, оставляя глубокие борозды. Барельеф треснул, но не развалился.

Сэр Хьорт бросил на Эмьюз короткий взгляд, словно подначивая: «Смотри, как я перемещаю центр тяжести». Танцор плавно поменял опорную ногу и потянул конструкцию на себя.

Без шума и скрежета уничтоженная дверь послушно покинула проем. От этого зрелища девочке сделалось особенно тоскливо. Она развернулась на каблуках и поковыляла прочь.

– Наверное, нам следует приостановить тренировки. – Наставник поравнялся со своей подопечной и замедлил шаг.

– Нет, – твердо отрезала Эмьюз. – Сдаются только неудачники и слабаки.

– Кто сказал такую чушь? – строго спросил Тангл.

– Сэр Хьорт.

– Тогда Вильгельм все это в квадрате. – Руфус оглянулся. – Видишь ли, только баран прет напролом, потому что он глупое животное. Перерыв – не отступление, а возможность уложить в голове полученное знание.