Стальные небеса

Я выдохнула, зажмурясь, и протянула руку к ночнику, чтобы включить его. А когда вновь открыла глаза, мой друг все еще стоял у постели. И я неверяще и жалко улыбалась, глядя на него, одетого в военную форму, похудевшего, потемневшего, обветренного, со щетиной, в которой появились седые волоски. Напряжение, в котором я пребывала даже во сне, отпустило так резко, что голова закружилась. Он все-таки пришел. Он меня не бросил.

– Я так изменился, что у тебя отнялся дар речи? – уточнил Мартин в своей шутливой манере. Я, всхлипнув, путаясь в одеяле, в полах сорочки, сползла с постели и крепко-крепко обняла его. Слова все не шли, и получалось что-то истерически-бессвязное:

– Ты пришел, пришел… А я… как я тебя ждала, Март. Как я рада. Боги, как я рада.

– Я тоже рад, госпожа герцогиня, – сказал он торжественно, – давненько ты не заливала слезами мои рубашки. А уж Вики, которая смотрит на наши обнимашки, наверняка сейчас счастливее нас обоих. Да, Вики?

Я осторожно повернула голову. В пяти шагах от нас стояла коротко стриженная Виктория, тоже одетая в военную форму – комбинезон черного цвета, – и невозмутимо взирала на то, как я вцепилась в ее мужа.

Мне бы такие нервы.

– Вы пришли вдвоем, – озвучила я очевидное и, потерев лоб, уселась обратно на кровать. Растерянно накинула пеньюар. – Боги… спасибо. Это еще лучше. Присаживайтесь… – Я огляделась: сквозь шторы не пробивался свет, на часах было десять минут седьмого. – Может, кофе?

– С удовольствием, – отозвалась волшебница, опустившаяся в кресло у туалетного столика. – А лучше молока.

– Много молока, – мечтательно поддержал ее Мартин, развалившись в кресле напротив. – И к нему много еды. Пусть не стесняются, несут все, что есть.

Я, не желая терять время на вызов горничной, сама набрала телефон кухни и приказала срочно поднять ко мне ранний завтрак. Положив трубку, повернулась к гостям, нервно сплетая руки и не зная, как начать разговор. Но Мартин меня опередил. Он выпрямился, из позы его исчезла вальяжность.

– Прости, что не вышло прийти вчера, сразу, как ты позвала, – сказал он тихо и серьезно. – Боевые действия, я не мог оставить своих людей. И я очень хотел к тебе прийти, когда узнал о смерти Дармоншира. Прости, что не смог.

Виктория молчала, но это молчание было сочувственным. Тишина стала невыносимой, к глазам мгновенно подступили слезы, и я, вцепившись в брачный браслет, подошла к окну.

– Об этом я и хотела поговорить, – проговорила я сдавленно. Раздвинула шторы, вдохнула ночной свежий воздух и продолжила, не оборачиваясь. – Я не верю, что Люк умер.

Наконец-то я произнесла это вслух.

– Тело его не нашли, – я старалась говорить четко, отстраняясь от желания кричать, но все равно получалось торопливо, сбивчиво, – сказали, унесло морем. Остались только фрагменты… рука и нога, мы их сожгли, похоронили. Боги… ведь это я виновата в том, что случилось, ты не знаешь… мы поссорились, он улетел на листолете, который я подарила, и в него выстрелили… весь смят был, выгоревший.

Гости молчали.

– Я знаю, что не выживают в таких авариях, знаю, – воскликнула я со злостью, глядя во тьму за окном. – Но мне снятся сны, Март, – я прерывисто вздохнула, ощущая, как на меня смотрят, – такие сны, будто Люк живой, лежит где-то, на горе драгоценностей, а он так любил камни, с ума по ним сходил, понимаешь? И еще я слышала, слышала его голос. Ветер усиливался, и я слышала, как он меня зовет. «Марина, Марина», – я повернулась. – И я подумала: ты так силен, может, и ты услышишь? И сможешь его найти?

Мартин глядел на меня с тяжелой жалостью, а Вики – кривя губы, с пониманием и печалью. Руки мои задрожали, и я обхватила себя за плечи. Голос звенел, я задыхалась:

– Вы, наверное, думаете, что я сошла с ума? Что я из-за каприза вас вызвала, оторвала от действительно важных дел? Но он ведь нужен не только мне: герцогство опять вот-вот атакуют, и без Люка нас уничтожат. Март, он ведь мог оборачиваться, превращаться в змея, может, он так спасся… и я же видела его во сне, обнимала, грела.

Голос мой взлетел и сорвался, и я вдруг словно узрела себя со стороны – жалкая, истеричная, цепляющаяся за ложную надежду, с фанатично горящими глазами. И уронила лицо в ладони, приходя в себя.

– Ладно, – прошептала я, поднимая голову, – пусть я сумасшедшая, пусть так. Я понимаю, как выгляжу… Но прошу, умоляю, помогите мне. Найдите его. Даже если он мертв, Март. Прошу.

Мартин озадаченно потер пятерней волосы, и они с Викторией переглянулись, словно мгновенно обсудив что-то. Я смотрела на него, выпрямившись.

– Марина, откуда этот ужас в глазах? Когда это ты решила, что я могу стать злодеем и отказать тебе? – проворчал он, поднимаясь и приглашающе распахнув руки. Я, с сомнением покосившись на Викторию, обняла его. – Я, конечно, злодей, – доверительно уточнил блакориец, – но не до такой же степени. Придумала себе что-то, – он, теплый, надежный, утешающе погладил меня по спине и со смешком добавил: – Да и если я только заикнусь сказать «нет», Вики меня выпорет. Знаешь, какая она строгая?