Стальные перья

– А может, просто не стоило их задирать?

– Еще чего! – шепнула Брестида. – А моя репутация? Я же амазонка!

– И что? – не поняла Аэлло.

– А репутация – это маска, которую приходится носить так же, как колчан со стрелами и саблю. Ну или, на худой конец, пару кинжалов у пояса.

Из толпы раздался голос Уля:

– Если вы закончили обжиматься, девки, мы начнем суд.

По толпе прокатился ропот, зазвучали приветствия.

– Атаман здесь!

– Суд начинается!

– Слава атаману!

– Слава великим воинам!

– Слава Сагатии!

– Да начнется суд!

– Ну вообще мы только начали, но, если ты настаиваешь, – воскликнула Брестида, перекрикивая гул толпы.

Атаман сделал знак орсам, которые подняли уже кнуты, не трогать амазонку с гарпией.

Брестида подняла руки над головой Аэлло и отступила в сторону. Гарпия тут же поежилась от холода.

Атаман поднял руку и над площадью воцарилась тишина. Аэлло услышала, как скользит по воздушным потокам сапсан в вышине.

– Мы пришли сюда, чтобы судить двух преступниц самого презираемого племени из всех, которые когда-либо ходили по нашей земле! – грозно возопил он. – Мы пришли сюда, чтобы судить амазонок!

Толпа взревела.

– Сжечь!

– Утопить!

– Расстрелять!

– Колесовать!

– Живьем в землю зарыть!

– В масле сварить!

Уль снова поднял руку, и толпа замолчала, как по волшебству.

Я не амазонка! – хотела крикнуть Аэлло, но почему-то не смогла. Рот просто-напросто не открылся.

Толпа рычала, скулила, подвывала, бесновалась. Аэлло ощутила, как у нее дрогнул подбородок.

Брестида незаметно придвинулась к ней, коснулась плечом. Гарпия вздрогнула.

– Заметила, что мага здесь нет?

Аэлло кивнула, хлопнула ресницами. До мага ей не было никакого дела.

– Это от того, что он не из сагатов, – пояснила Брестида.

Аэлло снова кивнула, ответить не успела. Заговорил Уль.

– Эти исчадия Пекельного царства, которых вы видите перед собой, обвиняются в убийстве наших воинов. И вина их доказана. За смерть сагатов они должны поплатиться так, чтобы их смерть и мучения воспевали в веках! Чтобы эти амазонки молили о смерти, чтобы умыли землю Сагатии кровавыми слезами своего раскаяния!

Толпа восторженно взревела.

– Начинайте суд, почтенные старейшины! – гаркнул атаман.

Первым поднялся со своего места старик, чье лицо и тело изрезано шрамами, словно поле бороздами. На морщинистой груди полосы, оставленные когтями животных. Более мелкие шрамы тянутся от виска к подбородку.

Тряхнув длинным седым чубом, он глухо сказал:

– Соль.

– Ты предлагаешь изрезать их и пересыпать раны солью? – спросил Уль.

Старик откашлялся, прошелся взглядом по Аэлло. Скривился.

– Я предлагаю соль. – повторил он. – Это значит не просто обвалять их в соли и убить, а поместить в мешки с солью, оставив только головы снаружи. Засолить заживо.

Бросив еще один взгляд на Аэлло, он кивнул атаману и сел.

Толпа загудела.

– Что скажешь ты, почтенный Стат? – обратился Уль к следующему старейшине.

Тот встал и прочистил горло. Оправил рубаху, заговорил гортанно и немного заикаясь.

– См-мерть от соли, конечно, м-мучительна. Но беда в том, что сильно мучительна. Хоть они и амазонки, по крайней мере, одна из них точно, они б-бабы. А значит, долго не продержатся. Как начнем пересыпать, станут корчиться и пускать сл-люни. А в соляных м-мешках и вовсе сомлеют. Сдохнут, конечно, но без м-мучений. Потому как без сознания оно какие мучения? Не лучше ли их раздеть догола и попеременно обливать ледяной водой и кипятком? Пока кожа не слезет? Да и потом… Насколько я помню, от ледяной воды все очухиваются. М-можно льдом пересыпать еще, чтоб наверняка.

– Хорошо сказал! – раздалось в толпе.

– Так дольше промучаются!

Старейшина, довольный, сел на свое место.

Не обращая внимания на крики толпы, встал третий старейшина. И сразу воцарилась тишина. Прежде чем говорить, долго чистил горло и кашлял, но никто не позволил себе поторопить его.

– Если мы мучения хотим им, да еще долгого, – сказал он и снова закашлялся, – то это надобно прибегнуть к способу, которым мы обычно пленных старших умертвляем. И наглядно, и долго, и мучительно. И для пленного народа полезно. Тута конечно, пленного народа нет. Зато наука для всех амазонок. И этих, кто она там.

Он неопределенно махнул рукой в их сторону. Аэлло подумала, что пусть лучше считают амазонкой, чем до тети долетит когда-нибудь весть о том, как умирала юная наследница жемчужного престола.

Бросив взгляд на Брестиду, заметила, что брови амазонки нахмурились.

Старейшина тем временем продолжал.

– Ведь, когда мы покоряем новое племя, мы чего хотим добиться? Показать, как мелок и жалок их прошлый правитель. Для этого его живого режем на куски. Не радуйся, девка, режем мы очень медленно. И следим, чтобы смерть не наступила преждевременно. Помните того, лысого? Из бывших ксатанов? – спросил он.

В толпе молчали, и старейшина махнул рукой.