Становление (СИ)

Понадобилось лишь две благотворные встречи, чтобы мастер Никлас Берг понял принцип нарисованной мной рессоры, и он же изготовил её. Не пришлось отливать пластины, датчанин нашёл нужное на складах верфи и просто взял оттуда. Там, на складах вообще, как я понял, есть немало добра, порой забытого и неучтённого. Вот она бесхозяйственность в полный рост, с которой нужно бороться всеми силами. Правда, пока что я сам потакаю коррупции и воровству. Но у нас же в России каждый ругает власть, отсутствие порядка, но то и дело что-то пытается украсть со своего рабочего места. Или поиметь иные выгоды для себя, не так чтобы и переживая за то, что это как бы неправильно.

Плохо, даже очень, я переживал вплоть до глубокой депрессии! Нет, кривлю душой, не переживал ни капли. Я просто не знал, где ещё смог бы сделать себе рессоры, а они способны при грамотном подходе принести и мне и России немного денег. Так к чему сокрушаться и корить себя? Если благими поступками можно проложить себе путь в Ад, то есть вероятность, что это действует и в обратную сторону. Так что плохие поступки не всегда столь плохи, а могут вести к светлому, доброму.

При этом мастер Берг оказался предприимчивым, как и многие протестанты. В крови у них это, что ли? Когда Никлас Берг прокатился на уже переделанной карете, да прочувствовал изменения, которые оказались существенными, он сам предложил мне бизнес. Датчанин общался со мной свободно, не знал, что я вообще-то человек из второго… ладно… из третьего эшелона власти, что ограничивает, как это ни странно, мои возможности. Я не могу лично заниматься таким бизнесом, как производство рессор.

Мне пора выдёргивать Тарасова из сельскохозяйственного бизнеса и привлекать вот к таким делам. Иначе всякого рода производства и проекты накопятся, и придёт пора делать выбор: или бизнес и реальные деньги, или служба с не таким уж большим окладом, но с высоким статусом. Стоять возле камня с надписями «на лево пойдёшь…» я не желаю, оттого нужны исполнители, а я меж тем стану над всем этим бизнесом возвышаться, ну, или было такое слово «крышевать». И пусть в таком случае прибыли будет чуточку меньше, но я убью-таки обоих зайцев, вопреки поговорке, что нельзя угнаться за двумя длинноухими.

Карету я купил неказистую, новые стоили баснословных денег, которые, если «погрести по сусекам», я бы нашёл, но остался бы, как в той сказке Пушкина, с дырявым корытом. Но и пользоваться дальше выездами Алексея Куракина не мог. Мы с ним или партнёры, и я уже начинаю показывать свою самостоятельность, или нужно давать Куракиным оммаж [вассальная клятва в Средневековой Европе].

Быть ограниченным всякими личными обязательствами с Куракиными нельзя уже потому, что государь не слишком доволен работой Правительствующего Сената в последние месяцы. Как только я был официально отправлен на помощь в составлении финансовой реформы к Алексею Ивановичу Васильеву, в Сенате вновь начались какие-то неразберихи [в РИ было примерно то же. Куракин справился с завалами в Сенате, но после сильно запустил работу]. Я мог бы помочь Алексею Борисовичу Куракину наладить дела и без меня, но не хотел этого делать по своим причинам. Вот такая я свинья. Хотя, нет, всего-то рациональный человек, который хочет показать свою полезность и добиться толики уважения, без которого оставаться полноценным партнёром в бизнесе нельзя. И ведь польза от меня не на словах, напротив, лишь на деле. И если Куракины, будь кто из братьев, попросят о помощи… Так я сразу и с прилежанием всё решу. Но тут есть нюанс — это просьба от князей.

Тут и решать особо не приходится. Нужно лишь поставить обер-секретарём Правительствующего Сената выпускника Московского университета господина Тимковского Илью Фёдоровича. Весьма способный исполнитель. Он может неплохо работать, правда, как мне кажется, неинициативно, но прилежно и скрупулёзно исполняя всё необходимое.

Однако, я не собирался дарить Алексею Куракину очередную рабочую лошадку. Как уже сказал, мне было важно, чтобы меня попросили о помощи, даже делал намёк на это. Подобные просьбы в высшем свете стоят больших денег, порой бесценны. Но не может же обращаться с просьбой князь, если я живу в его доме, питаюсь в его доме и ещё разъезжаю на его выезде. В таком случае он может требовать, а не просить.

Вот потому и пришлось мне покинуть действительно гостеприимный дом. Между тем, я оставался учителем для сына и племянника Алексея Борисовича, пусть и договорились мы о крайне гибком графике преподавания, когда у меня будет время

— Я помню чудное мгновение: передо мной явилась ты, как мимолётное виденье, как гений чистой красоты… [А. С. Пушкин «К Керн». Полное стихотворение см. в приложении] — зачитывал я вслух стихотворение, которое если не сегодня, так завтра должно тайно лечь на стол Екатерины Андреевны Калывановой.