Становление (СИ)

Казачок появился столь неожиданно, что поручик Контаков вздрогнул и даже завернул красное словцо.

— Так точно, ваше высокоблагородие, и объект внутри. В дом приехала также Елизавета Ивановна Протасова, ейного невеста, — докладывал Северин.

— Господин Контаков, вы не станете рассказывать про моего человека! Я должен был убедиться, что господин Карамзин внутри, иначе наше посещение этого дома было бы неоправданным поступком, сулящим лишь ссору с хозяевами, — сказал я, обращаясь к поручику и настраиваясь сыграть одну из главных своих ролей, если не жизни, то этого года.

— Судари, чем могу быть полезен? — двери дома открыл лакей.

— Господин Николай Михайлович Карамзин нынче пребывает в доме? — решительно спросил я, всем своим видом показывая, что готов даже к штурму здания и не уйду без честного ответа.

— Прошу простить меня за неучтивость, но мне нужно уточнить. Как представить вас, господа? — хороший слуга, верный, хочет предупредить хозяев.

— Передайте Николаю Михайловичу, что я, Сперанский Михаил Михайлович, прибыл с вопросом чести, — сказал я.

После такого заявления ни один дворянин не сможет отсиживаться, тем более за спинами двух женщин, которые сейчас находятся в доме. Да, кроме женщин в доме был и Алексей Александрович Плещеев, в прошлом секунд-майор, а сейчас служащий казначейства, и не знать меня он не мог. О новом помощнике государственного казначея Алексея Ивановича Васильева знают во всём ведомстве. Пусть меня и здесь считают выскочкой, но кто же будет ссориться с тем, кто так высоко и быстро взлетает!

— Господа, вас ожидают, — сказал вернувшийся уже через минуту слуга.

Вообще, держать у порога — это моветон, впрочем, скорость, с которой слуга исполнял обязанности, и быстрое решение не позволили перейти рамки, определяющие правила хорошего тона.

Мы шли в комнату, где уже ждал Карамзин, делали это чинно, может даже несколько высокомерно. Но я же оскорблён, не могу иначе. Не приду же к Николаю Михайловичу с просьбой: давайте проведём дуэль, ну, пожалуйста?! Нет, тут уместны решительность и требовательность, иначе ещё до дуэли можно прослыть трусом, несмотря на то, что сам и бросаю вызов.

— Господа, — после нашего восшествия в большую комнату, где находились четыре человека: две женщины и двое мужчин, первым заговорил Алексей Александрович Плещеев. — Вы заявили о том, что пришли в мой дом с вопросом чести. Я слушаю.

— Моё имя Михаил Михайлович Сперанский. Господин Плещеев, был бы рад познакомится с вами при иных обстоятельствах, но, увы… — я посмотрел на Карамзина. — Господин Карамзин, имею честь вызвать вас на дуэль. Я требую сатисфакции. Не думаю, что причины, по коим я это делаю, стоит знать дамам.

— Отчего же, господин выскочка! — взъярился Карамзин. — Причиной может быть ваша зависть? Неужели моя статья про ваши скромные способности, как стихосложителя, подвигли вас бросить вызов?

Что? И такая статья есть? Не отследил, упущение. Ну же, гнида этот Карамзин! Он действительно дурак? Ну, не может же человек в здравом уме и доброй памяти критиковать гимн Российской империи, я не говорю о том, что «мои» стихи — это проверенные временем шедевры великих авторов. Или там, в статье, типа того, что всё дерьмо, и лишь гимн мне удался? Но сам напросился. Я ведь не хотел опорочить имя Карамзина перед его второй пассией, Елизаветой Протасовой. Думал, что она после всё узнает, а у Карамзина будет время задурить голову Лизоньке.

— За то, что вы меня оскорбили, да ещё и при дамах, наша дуэль не сможет обойтись без крови. Впрочем, об этом договариваться секундантам, — жёстко, со злым взглядом исподлобья, говорил я. — Речь идёт о чести дамы. Имя её Аннета Мария Милле, она дочь французского дворянина Каспара Милле, вынужденного заниматься ювелирным промыслом. Каспар — человек, который не может отстоять честь дочери, у него падучая, но я не потерплю насилия над дамой.

Карамзин поник головой. Было видно, что он переживает за то, что, якобы, изнасиловал и избил Аннету. Но после того, как этот деятель назвал меня «выскочкой», не оставалось сомнений и угрызений совести. Только топить Карамзина, жёстко, по уши в грязь! А после, может быть, я сам выйду на него и предложу написать Историю Государства Российского.

— Мы можем поговорить наедине? — спросил Карамзин.

— Не находите, сударь, что после всех слов мы более не можем ни о чём говорить. Я вынужден был вами объяснять причину вызова уважаемым мной господам и дамам, — сказал я, всё же желая рассказать суть обвинений.

А для этого нужно чрезмерное любопытство женщин.

— Вы пришли в наш дом, чтобы бросить вызов, — подала голос хозяйка дома. — Объяснитесь, сударь… Нет, Николай Михайлович, вы можете объяснить? Речь идёт о каком-то насилии? Разве вы можете это допустить?

— Я действительно обидел даму, имя которой произнёс господин Сперанский. И, да, я принимаю вызов! — сказал Карамзин и попросил хозяина дома быть его секундантом.