Старая крепость

В принципе, – даже душой кривить не пришлось. Как-никак, – больше двух суток просидел в Цитадели!

– С Центрального, говоришь… Один?

– Как перст!

– Ну, коли так, – то ползи сюда!

– Я бы с радостью, – да, боюсь, срежет меня ваш пулемётчик вон из того каземата, что внутренний двор простреливает.

– Гляди, – какой глазастый! Ладно, жди пока здесь, а с пулемётчиками сейчас договоримся!

Пока неизвестный ползал «договариваться», мне пришла в голову очередная умная мысль. Заключалась она в том, что мой внешний вид может быть воспринят нашими бойцами с, как бы половчее выразиться, – некоторой агрессией, что ли. Примут меня за немца, – и всё: поминай, как звали, даже мяукнуть не успею. Поэтому, нужно срочно избавляться от формы. Как я раньше об этом не подумал? Но, – лучше поздно, чем никогда.

После военно-полевого стриптиза, которого, я надеюсь, никто не видел, мой внешний вид кардинально преобразился. Чёрные трусы до колен, ремень и сапоги. На поясе, – три фляги, штык и пистолет. Майку тоже пришлось снять, потому что немецкий орёл на груди выдавал Штирлица с головой. На всякий случай, оставил зольдбух Ланге, спрятав его в сапоге. Надеюсь, по-жёсткому обыскивать меня не будут. Прикопав форму со снаряжением тут же, в воронке, я стал ждать возвращения своего недавнего собеседника. Через несколько томительных минут, хриплый голос сообщил:

– Всё в порядке, давай сюда, – только без шуток! А то мы, – люди нервные…

– Какие уж тут шутки! Иду! Встречайте!

Шумно выдохнув, я осторожно приподнялся из своего укрытия, с опаской глядя на каземат. Тишина. Перевалившись через край воронки, пополз вперёд, ориентируясь на то место, откуда, вроде бы, раздавался голос неизвестного красноармейца. Чёрт, – да где он? Немцы исправно запускали ракеты, но даже в их свете я никого не наблюдал. Воронки, трупы, раздутая мёртвая лошадь… Куда ползти? Ага, – вижу! Справа от меня, буквально в паре метров, замечаю неподвижную фигуру в фуражке, которая держит меня на прицеле автомата. Здрасте!

– Куда дальше? – шёпотом интересуюсь у бойца.

– Ползи до лошади, – там встретят, – не отрываясь от ППД, даёт ориентир обладатель хриплого голоса.

Забираю влево и оказываюсь на краю очередной воронки. Чьи-то сильные руки хватают меня с двух сторон и затягивают вниз.

– Да он голый! – вырывается чей-то удивлённый возглас.

– Не голый, а раздетый! – поправляю я неизвестного, пытаясь вырваться из цепкого захвата.

– Ша, живчик! Веди себя прилично, – ты в гостях! – на меня наваливается всем телом кто-то тяжёлый, вдавливая в землю.

– Да бл…

– О! Вроде, и правда наш! – радостно констатирует тот, кто назвал меня голым.

– Не мороси, Сёма: сейчас будем посмотреть, какой он «наш».

Меня бесцеремонно переворачивают на спину и начинают обыскивать.

– Трусы оставьте, демоны!

– Не ссы: моряк ребёнка не обидит! – сопит в ухо напарник Сёмы.

– Опа! А ремешок-то, – немецкий, – присвистнув, констатирует он.

– Какой есть, – огрызаюсь я.

– Микола! – окликает морячок бойца с ППД.

– Всё в норме, Костя, – он один! – отвечает тот.

– И это радует, что один. Братва, к нам в гости пришёл очень интересный персонаж! Сдаётся мне, что его будет очень рад видеть наш командир. Так что, придётся вам тут пока побыть с Сёмой вдвоём, без отеческого присмотра. Справитесь?

– Давай, веди. Обойдёмся без тебя как-нибудь, «папаша», – ухмыляется Микола.

– А ну, пошли, фраерок, – тыча в поясницу моим же «люгером» командует тот, кого назвали Костей.

– С Одессы, что ли? – интересуюсь у своего конвоира, – больно говор у тебя своеобразный.

– А что, – земляков ищешь? – усмехается Костя.

– Почему нет? – пожимаю плечами, – Земляка встретить, – как дома побывать.

– С неё самой! Одесса – мама! Давай, топай, голодранец!

– Куда идти-то?

– Держи курс прямо, – не ошибёшься.

Ну, что же: прямо, – так прямо. Слева, – внешний вал, справа, – внутренний: куда дальше? В кирпичной стене чернеет прямоугольник дверного проёма.

– Заходим! – командует одессит.

Сразу за порогом расположился пулемётный расчёт, лежащий за уменьшенной копией ДШК. Я такой уже видел, правда, – издалека. Что за система, – хоть убей, не знаю. В нос бьёт запах лошадиного навоза: похоже, здесь была конюшня. Вспоминаю план, начерченный Скрипником: чуть дальше должен располагаться каземат с женщинами и детьми, потом лазарет, ещё пара отсеков и продовольственный склад. И, как раз за ним, – помещение штаба, где сидит майор Гаврилов. Идти прилично, если, конечно, мы именно туда двигаемся.

Казематы на всём протяжении представляют из себя коридор, одной стороной обращённый в пространство между валами. С другой стороны, – непосредственно отсеки. Валы соединяются между собой потернами, – крытыми ходами, с бойницами по обеим сторонам. Сейчас мы, как раз, проходим мимо одной из них. Бойцов, кроме дежурных у амбразур, не видно. Тихо. Только из госпитальных отсеков доносятся крики и стоны. Проходим дальше. Так, – здесь, судя по часовому и закрытым дверям, – какой-то склад. Сдаётся мне, что меня точно ведут к командиру форта.

Красноармейцы, встречаемые по пути, с интересом смотрят на нашу процессию.