Старичок в клетчатых брюках

Павлик быстро присел на корточки, сделал вид, что у него развязался шнурок. А Лохматый наклонился к пыльному подвальному окну и свистнул.

Никто не откликнулся.

Тогда Лохматый осторожно концом ботинка постучал три раза в окно. И тут же с треском отворилась форточка, и негромкий мужской голос что-то спросил.

– Это я, – сказал Лохматый. – Открой! – И, обогнув дом, скрылся в проходной арке.

Павлик последовал за ним.

Посередине арки красовалась огромная лужа. Лужу окаймляли зелёные баки с помойкой. На баках царственно восседали кошки. Увидев Павлика, одна из них коротко взмяукнула. Бац! – Павлик поскользнулся на апельсиновой корке и, падая, ударил рукой по сиденью огромного дивана, перетянутого материей в мелкий серый цветочек, с зияющей дырой в самой середине.

Диван оживился и загудел всеми своими пружинами, как орган в консерватории.

«Мяу!» – душераздирающе откликнулась зловредная кошка.

«Мяу-у-у!» – подхватила другая.

«Мяу-у-у! Мяу-у-у!» – завыли все остальные.

Павлик встал, отряхивая с себя прилипший газетный лист и потирая ушибленную ногу.

«У-у-у…» – выли диванные струны.

«Мяу-у-у…» – орали кошки.

Безмолвная подворотня ожила. Она как будто только и ждала Павлика, чтобы устроить ему этот концерт. Как будто долго сдерживалась и теперь, наконец, в полную мощь проявляла свои музыкальные способности.

Павлик заткнул уши. Он давно бы уже выскочил во двор, но что ему делать со своей ушибленной ногой и с этой лужей, которая простиралась между ним и Лохматым?

Под постепенно угасающий кошаче-диванный концерт Павлик долго и зло глядел на лужу, из-за которой срывалось великое дело.

Но тут в подворотню вбежал рыжий мальчишка, и всё стало на свои места.

– Дедушка, вы через лужу перепрыгнуть не можете? – сказал мальчишка. – А вы на неё доску положите…

И через секунду, с честью одолев проклятую лужу, Павлик ступил во двор.

Глава 3

Двор

Вот что представилось Павликиным глазам.

Маленькое тощее деревце красовалось в левом углу хорошо заасфальтированного двора. Рядом с деревцем висела вывеска: «Контора ЖЭК № 12». Под вывеской стояла облупленная скамейка, рядом – детская коляска.

Куча голубей с гулким гульканьем кружилась по асфальту, подбирая заботливо рассыпанные чьей-то рукой зёрна. Справа в подъезд вела открытая коричневая дверь, из неё тянуло прохладой и подгоревшими котлетами.

К этой двери Павлик и направился после недолгого размышления. Он справедливо рассудил, что то окно, в которое стучал ботинком Лохматый, вряд ли могло принадлежать конторе ЖЭКа.

Глава 4

Павлик спускается в подвал

Итак, с волнением ступил Павлик на первую ступеньку лестницы, уводящей в глубокий полутёмный подвал.

Три кошки прыгнули одна за другой из-под его ног в разные стороны.

Ступенька. Ещё ступенька. Ещё… и ещё… Лестница казалась бесконечной. Чем глубже уходила она, тем сильнее тянуло снизу плесенью и кошками.

Тусклая электрическая лампочка еле освещала щербатые ступени, на стенах выступали мокрые пятна. Никаких звуков, кроме стуков собственного сердца, чуткое Павликино ухо не улавливало.

Один раз ему, правда, показалось, что кто-то зашевелился в самом низу, и он совершил гигантский прыжок вверх, сразу через десять ступенек, но тревога оказалась напрасной, и, поборов страх, Павлик принялся спускаться снова.

Отдадим ему должное – Павлик вёл себя как герой. Спуск его по незнакомой тёмной лестнице, где опасность подстерегала на каждом шагу, мог сравниться только с восхождением отважного альпиниста на сияющую вершину, когда с каждым шагом всё круче становится тропинка, всё чаще скатываются из-под ног камни, всё разрежённее становится воздух, и дышать всё труднее, и сердце колотится всё чаще, и кружится голова, и подгибаются колени, и только гордое сознание собственной отваги ведёт тебя вперёд.

И вдруг Павлик вздрогнул и остановился. На сей раз ему не показалось. Он отчётливо услышал какой-то тихий отдалённый звук.

Павлик стоял, вцепившись в деревянные перила, и напряжённо вглядывался в подвальную темноту. Сомнений не было. Он слышал плач.

Глава 5

Девочка на лестнице

Плач был тихий, тоненький. Где-то в глубине подвала плакал ребёнок.

Павлик окаменел, он стал само внимание, сам слух. Он сверлил глазами темноту. Пальцы, сжимающие перила, побелели.

Плач не унимался, стал даже громче. Кто-то горько всхлипывал в самом низу.

Но нет, погодите, внизу ли? Не ошибся ли Павлик? Да, совершенно определённо, плач доносился не снизу, из подвала, а, наоборот, сверху, с лестницы.

Кто же там плачет?

Павлик торопливо поднялся по лестнице и вот что увидел.

На деревянной лестничной ступеньке на втором этаже сидела и плакала какая-то девчонка. На вид девчонке можно было дать года четыре. Одета она была в полосатую коричневую пижаму, на ногах – огромные взрослые шлёпанцы. Щека у девчонки была перевязана толстой косынкой, из-под косынки выбивалась вата.

Одной рукой девчонка размазывала по лицу слёзы, другой прижимала к себе тощего рыжеватого котёнка. Котёнок глядел мутными глазами и тоненько пищал.