Старик Хоттабыч. Голубой человек

- Я пришёл к тебе с радостью, о Волька! Нам незачем лететь в Индию. Ты меня можешь поздравить: я уже снова умею расколдовывать. Бессонная ночь на морозе помогла мне вспомнить, как снимать заклятия. Прикажи возвращаться обратно, о юный мой повелитель.

- А Женя?

- Не беспокойся, он вернётся домой одновременно с нами или даже чуть раньше.

- Ну, тогда я не возражаю,- ответил Волька. И вот продрогшие, но счастливые пассажиры ковра-самолёта финишировали наконец в том же месте, откуда они вчера отправились в свой беспосадочный перелёт.

- Волька, это ты? - услышали они тотчас же мальчишеский голос, доносившийся из-под старой развесистой яблони.

- Женька! Ой, Женька! Боже мой, ведь это Женя! - закричал Волька Хоттабычу и побежал к своему приятелю.- Женя! Это ты?

- Я, а то кто же? Конечно, я.

- Ты из Индии?

- А то откуда? Ясное дело, из Индии.

- Ой, как это интересно, Женька! Скорее иди расскажи, что с тобой там было.

И тут же под яблоней Женя Богорад рассказал своему старинному приятелю Вольке Костылькову о своих приключениях на чайной плантации в одном из заброшенных уголков Индии. Поверьте автору на слово, что Женя вёл себя там так, как надлежит вести себя в условиях жестокой эксплуатации юному пионеру.

Автор этой глубоко правдивой повести достиг довольно преклонного возраста и ни разу не обострил своих отношений с вице-королём Индии. Ему поэтому не хотелось бы испортить эти с таким трудом наладившиеся отношения. А рассказ Жени Богомаза, совсем ещё юного гражданина Советского Союза, о том, что он видел в Индии, придирчивые дипломаты могли бы определить как вмешательство во внутренние дела жемчужины британской короны.

Аллах с ней, с этой жемчужиной! Вернёмся лучше к нашим баранам.

XVI. Опять все хорошо

Примерно в то время, когда возвращавшийся ковёр-самолет был уже где-то в районе Серпухова, безутешные родители пропавших ребят снова собрались на квартире у Кружкиных и в тысячу первый раз обдумывали, что бы такое им ещё предпринять.

Чай в стаканах давно остыл. Разговор не клеился. Иногда кто-нибудь произносил со вздохом что-нибудь вроде:

- Подумать только, наш подрался как-то с ребятишками - они на него напали, он пришёл домой ободранный и расцарапанный. А я ему говорю: «Почему это на меня не нападают мальчишки?» Не правда ли, глупо? И снова наступала томительная тишина. Похудевший за эти три дня Александр Никитич нервно шагал по комнате из угла в угол. Он так тяжело переживал исчезновение сына, что Татьяна Ивановна не выдержала наконец и сказала:

- Знаешь что, Шура: сходил бы ты в институт, проведал бы своих баранов. И для работы польза, и отвлёкся бы немножко.

Минут через десять после его ухода раздался телефонный звонок, и Татьяна Ивановна услышала в трубке неуверенный мальчишеский голос:

- Это квартира Кружкиных?

- Да,- ответила Татьяна Ивановна,- Кружкиных. А в чём дело?

- У вас здесь нет случайно кого-нибудь из Богорадов?

- Есть. А кто их спрашивает?

- Передайте им, пожалуйста, что их просит Женя.

- Какой Женя?

- То есть как это какой Женя?! Обыкновенно какой. Их сын Женя.

- Женечка, миленький, дорогой мой Женечка…- залепетала тогда Татьяна Ивановна в трубку.- Разве ты не утонул? То есть, Боже мой, что это я говорю! Ну, конечно, ты не утонул. Как я рада, Женечка, что ты не утонул! А где мой Серёжа?

- Не знаю,- донёсся издали голос,- я его сам три дня уже не видел.

- Как же это так? - едва выдавила из себя, глотая слезы, Татьяна Ивановна.

Но тут подбежал побледневший от волнения Николай Никандрович, вырвал у неё из рук трубку и закричал страшным голосом:

- Женька, это ты?

- А кто ж ещё?

- Где же ты, разбойничья твоя душа, пропадал?

- Я… я… я гостил у одного товарища… в Можайске…

- В Можайске?! - залился счастливым смехом Богорад-старший.- Ах ты, такой-сякой, по гостям разъезжать задумал! Скажите, пожалуйста, какой мистер Пиквик! Ну мы, Женечка, сейчас придём домой. Смотри сиди и жди нас, не вздумай снова уезжать в свой Можайск.

Наскоро попрощавшись с ещё более погрустневшей Татьяной Ивановной, Богорады помчались домой. Как раз к этому моменту Александр Никитич входил в ворота своего института. Постепенно невесёлые мысли о сыне вытеснились, и он стал мечтать о молниеносной научной славе. Он с удовольствием вспомнил, что за три дня всё ещё не объявился хозяин баранов. Ещё денёчка два наблюдений, и можно приступать к статье.

С этими приятными мыслями Александр Никитич направился к лаборатории.

Но что случилось? Из здания доносился гул человеческих голосов и громкий прерывистый лязг цепей.

«Воры!» - промелькнула в мозгу Александра Никитича тревожная мысль.

Дрожавшими от волнения руками он отпер двери, ворвался внутрь помещения и застыл как поражённый громом. Бараны бесследно исчезли!

Вместо баранов в стойлах металось около двух десятков мужчин, прикованных цепями за ноги к стене.

- По-позвольте,- грозно закричал тогда Александр Никитич,- а где же бараны?