Старик Хоттабыч. Голубой человек

Вряд ли во всей Московской губернии, включая стольный град Москву, можно было в тысяча восемьсот девяносто четвертом году насчитать десяток простых, только что распростившихся с деревней крестьянских парней, которые знали бы значение, а тем более свободно пользовались такими редкими и учеными заграничными словами, как «информация» и «факт». Если раньше студент заинтересовался Антошиным, то теперь он уже был явно заинтригован.

- Информация, говорите, в ней неполная? - протянул он, казня презрительным взглядом совсем присмиревшего гимназиста. - А почему вы считаете фактом, что информация в ней неполная?

- А вы судите сами, - без тени улыбки отвечал Антошин и ткнул пальцем в обширную заметку на третьей полосе «Ведомостей». - Вот сообщают, например, что вчера прибыли в Москву тайный советник Шмит, действительные статские советники Зилов, Лестушевский, Пупешников - самые что ни на есть замшелые чинуши, бюрократы, канцелярские крысы, какой-то камердинер высочайшего двора Никифоров…

- Не камердинер, а камергер, - поправил Антошина гимназист, который следил за его указательным пальцем, водившим по строкам заметки.

- Одна дрянь! - сказал Антошин. - И камердинер холуй, и камергер - холуй.

- Э-э-э, братец! - покосился на него гимназист. - С такими словечками надо, братец, поосторожней!… За такие словечки, братец, раз-раз и быстренько туда, куда Макар телят не гонял!

- Какой русский не любит быстрой езды! - беззаботно усмехнулся Антошин.

Теперь студент смотрел на Антошина со смешанным чувством восхищения и недоумения.

Было легко догадаться по выражению его лица, что он никак не мог понять, кто этот одетый мужичком загадочный парень, который цитирует, да еще так рискованно, «Мертвые души».

- Ты, Дима, не перебивай! - остановил он гимназиста и снова обратился к Антошину: - Значит, говорите, камердинер высочайшего двора Никифоров? - Вот именно, - невозмутимо подтвердил Антошин. - И откуда они прибыли, сказано, и где остановились. А вот что в тот же самый день, тридцать первого декабря, прибыл и остановился на Большой Бронной улице, в доме Филимоновой, на квартире у своей тетки Ефросиньи Авксентьевны, такой удивительный человек, как Георгий Васильевич Антошин, об этом, представьте, ни слова.

- Действительно, получилось не совсем прилично, - в тон ему подхватил студент. - Но, может, Георгий Васильевич поздно прибыл? Тогда сообщат в следующем нумере.

- Да, вот этого я, пожалуй, не учел, - сурово согласился Антошин, Георгий Васильевич прибыл вчера в двенадцатом часу ночи.

- Ну, вот видите! - сказал студент, откровенно потешаясь над гимназистом, который поначалу слушал их разинув рот. - Значит, читайте в следующем нумере. Надеюсь, это вы и есть господин Антошин?

Антошин не привык еще к тому, что обращение «господин» в Москве, в которую он попал, лишено и тени презрительности. Но в данном случае в слове «господин» нельзя было усмотреть ничего обидного. Просто принято так говорить, и все!

- Не буду скрывать, - чуть улыбнулся он, - я и есть этот самый Антошин.

- Синельников. Тезка ваш. Тоже Георгий. Только Викторович. - Студент привстал и пожал Антошину руку.

- Воронич Дмитрий… Кирилловлч, - в свою очередь представился гимназист и снова залился краской, - Ученик седьмого класса… Мы с вами, оказывается, почти соседи… Мы проживаем на Малой Бронной, в домах Гирша… Я так и думал, что…

Но ни Антошину ни Синельникову нисколько не было интересно, что думал гимназист седьмого класса Воронич Дмитрий, к Синельников снова без церемоний перебил его.

- Впервые в Москве? - спросил он Антошина…

- Да как вам сказать, - замялся Антошин не подго-товленный к этому вопросу. - Вроде и был я здесь раньше, а вроде и не был. Во всяком случае, теперешнюю Москву я, считайте, не знаю вовсе. - Та-а-ак, - протянул студент. Та-а-ак!… А видели вы уже наши Новые Верхние торговые ряды, на Красной площади? Я бы даже сказал, не новые, а новехонькие. - Только месяц, как их построили. Прекраснейшее, доложу я вам, здание. Такое и в Париже не стыдно было бы поставить. Длина по фасаду сто шестнадцать сажен!… Стеклянная крыша на головокружительной высоте!… Фонтан, представьте себе, как в сказочном дворце… И магазины, магазины, магазины! На обоих этажах сплошь магазины… И роскошь электрических ламп!… Вы уже видели электрическое освещение? Если вы не видели, то…

- Гога! - перебил его гимназист. - Смотри, кто идет.

Со стороны Никитских ворот неторопливо, вразвалочку приближался студент лет тридцати с лишним, небритый, в потрепанной шинели и видавшей виды фуражке блином.

- Это мой друг! - обрадованно объяснил Воронич Антошину. - Вяльцев. Вечный студент… Хотите, я вас познакомлю? Он любит интеллигентных крестьян.

И они с Синельниковым замахали Вяльцеву, приглашая разделить с ними компанию на скамейке. «Вечный студент» отрицательно мотнул головой, развел руками. Дескать, рад бы, да не могу. Дела.