Старикам – вечно восходящее солнце

– Арсений Сергеевич выйдет, тогда и сам расскажет! – пытался успокоить её Александр Иванович, но сам говорил слишком взволнованно, чтобы это могло хоть кого-то успокоить.

– А если того… не выйдет? – с беспокойством спрашивала Дарья Николаевна.

– Тогда бы и другая машина подъехала, – резонно заметил Александр Иванович.

– Да, да, да! – соглашалась Дарья Николаевна.

Так стояли старики около своих домов, гадая и обсуждая то, что им было неизвестно, но нарушало мирный покой их улицы.

Наконец из калитки вышли два милиционера и хозяин дома.

– Что случилось, Арсений Сергеевич? – криком спросили те, кто был ближе.

Тяжёлый, грузный Арсений Сергеевич басом огласил на всю улицу:

– Награды мои стащили! На деньги не позарились, а медали с орденами унесли! Как будто и войны не было, как будто и не воевал я!

И все молча смотрели, как старик садился в машину милиции, как машина эта завелась, как выезжала задом на пыльную дорогу, и как умчалась вдаль, поднимая за собой клубы песчаной пыли.

– Ничего святого что ли не осталось? – спросила Дарья Николаевна.

– Да нет, что-то же должно быть… – рассеянно ответил Александр Иванович.

Солнце медленно поползло вверх над головами стариков.

– Как Митрич-то?

– Ребро ему сломали.

– А милиция куда ж это смотрит?

Александр Иванович не ответил.

– Как же торговать теперь будете?

– Никак.

– А жить?

– У него кой-какие сбережения есть, а я протяну ножки по одёжке: на пенсию, как и ты, жить буду.

– Ну не скажи, Александр Иваныч, мне ещё дочка с зятем помогают! А так-то тяжело! Всё тысячи и тысячи стоит! Где ж это их наберёшь?

– Ничего…

– Ну и ты поди не с пустыми руками-то остался, а? Мне тут дочка по телефону рассказывала… Вот, послушай, Александр Иваныч!

Старики отошли к древнему раскидистому ореху, опёрлись на палки и завели прерываемый вздохами разговор.

– Я её как-то спрашиваю: «Кем он хоть работает-то?» Это я про зятя. А она мне говорит: «Он бизнесмен». А я и знать-то не знаю, кто это такой-то. Я её и стала дальше пытать: «А что же он делает?» А она мне говорит: «У него магазин свой есть».

– А что за магазин?

– Вот и я её об этом спросила. Ведь по-нашему то он должен быть бакалейщиком, булочником или молочником. А то «бизнесмен»!

– Ну и как?

– Оказалось, он компутеры американские продаёт, вон оно как!

– Ух, ты! Бизнесмен!

– Да, вот оно как!

– Богатый?

– Да, на машине ездит!

– Ну повезло тебе, Даш!

– А твой чего? Что у него за жена-то?

Александр Иванович грустно улыбнулся, сделал жест, который обычно обозначают словами «развёл руки в стороны», не переставая правой рукой опираться на палку.

– Не видел, не знаю…

– Вот и я не видела…

Старики грустно улыбнулись друг другу, сочувствуя о том, что хотелось бы знать о жизни своих детей больше.

– Солнце припекает к обеду, – сказал Александр Иванович. – Пойду я…

– И мне пора! Поковыляю я…

Каждый из них отправился к своей калитке, медленно и устало.

Солнце повисло точно над головой, наступала жара, нагревалась земля, вода и воздух. Люди стремились укрыться в домах, кошки искали тень. Александр Иванович спрятался от жары на старой кухне, прикрыв ставни и наслаждаясь приятной прохладой. Туда же, также наслаждаясь прохладой, пришёл довольно осмелевший, сытый, холёный Непутёвый. На старой, покрытой ржавчиной плите зашипел синенький огонёк, оранжевыми лепестками облизывая жестяной чайник. Александр Иванович привычными движениями покрутил белый кружок абонентского громкоговорителя, настроив приятный для себя звук, потом сел на стул. Непутёвый, немного покрутившись у ног хозяина, запрыгнул к нему на колени, свернулся калачиком и заурчал.

За прикрытой дверью солнце обрушило на землю весь свой испепеляющий жар, но здесь, в низенькой старенькой кухне было уютно и хорошо.

Когда-то это помещение было не кухней. Ещё мать Александра Ивановича рассказывала ему, что вот сюда они приехали впятером: она с мужем и трое детей. И они все жили вот тут. И где-то ещё готовили. Отец Александра Ивановича работал на местной железной дороге сцепщиком и с сыновьями строил тот большой четырёхкомнатный дом, в котором сейчас и живёт сам Александр Иванович. Строительство было долгим, детей за это время стало пятеро. И вот когда они перешли жить в дом, тогда здесь стала кухня.

Потом все стали жениться-замуж выходить. Во дворе порой собиралось и до пятидесяти человек. Когда что-то праздновали и приводили друзей.

Великая Отечественная Война была и великой, и отечественной, и страшной войной. Применительно к семейству Александра Ивановича можно было сказать, что война принесла с собой тишину. После возвращения Александр Иванович застал только мать. Потом женился, обзавёлся сыном, но вот теперь, когда война осталась далеко позади, когда выросло новое поколение, а старое ушло или, как в случае с самим Александром Ивановичем, готовилось уйти, дом оказался пуст и тих.

Это причиняло тупую боль.

Отчаянно хотелось что-то найти, слышать, видеть и ощущать.

На плите забулькал чайник.