Старикам – вечно восходящее солнце

– Сможешь чай сделать?

– Да.

– Ну я на диване во дворе посижу. Принесёшь старику чашку чая?

– Да.

– Мне одну ложечку сахара, хорошо?

– Да.

– Ну, я пошёл…

– Хорошо.

Александр Иванович сел на диван. Вокруг скрипели сумерки, а он вслушивался в то, что происходит на кухне. Аню слышно не было, она была для этого слишком маленькая и лёгкая. Иногда позвякивала посуда, и по этим звукам Александр Иванович догадывался, что конкретно происходило на его кухне. Вот, например, Аня поставила две чашки на стол. Включила плиту. Правда, со второй спички. Открыла сахарницу. Режет… Что режет? А, хлеб! Холодильник… Хлеб с маслом будет! Это хорошо…

Александр Иванович успокоился, прекратил вслушиваться в звуки на кухне и посмотрел в догорающее небо. Вздохнул. Солнца уже не было.

Старик дошаркал до дома и набрал номер Митрича.

– Что не звонишь, Александр Иваныч? – обиделся Митрич, услышав голос напарника.

– Делом был занят, Митрич!

– Ну и как дело? – даже через провода слышался нерв, который жёг Митрича изнутри.

– Договорился. Будет у нас водитель.

– Ай, молодца, Александр Иваныч! Я же говорил, свет клином на Костике не сошёлся!

– Не знаю, я с ним договорился.

– Ну и так тоже хорошо! Жду!

– Увидимся.

Александр Иванович посмотрел на стены дома. Пустой дом. Даже от дыхания Александра Ивановича по комнатам и коридору шло эхо. Старик пошаркал обратно на двор.

Чай был уже готов. Аня нашла на кухне поднос. Поставила на него чашки, чайник, сахарницу. Принесла всё это на стол под виноградом и расставила как опытная хозяйка. Сама скромно села на краешек дивана и не решалась налить себе чай в отсутствие хозяина дома.

Александр Иванович улыбнулся.

– Разливай!

Аня послушно и аккуратно налила чай в чашки. Сначала положила Александру Ивановичу одну ложечку сахара, потом себе – три.

– Любишь сладкий чай? – спросил Александр Иванович.

– Да.

Немного помолчали. Сделали по глотку чая.

– Я вечером уйду. На работу.

Александр Иванович сделал глоток.

– Ты здесь будешь одна. Всю ночь и до трёх-четырёх часов дня.

Аня молчала.

– Справишься?

– Да.

Железобетонная уверенность в своих силах у двенадцатилетней девочки. Ни тени сомнения.

– Дом большой, старый… Но он хороший! На кухне, вижу, тоже справишься…

– Дом сонный, это здорово! – улыбнулась Аня.

– Сонный? – переспросил Александр Иванович. – Как это?

– В нём хочется спать.

– Почему?

– В нём хорошо. Он как будто дышит во сне. И хочется тоже заснуть вместе с ним. И сны будут обязательно хорошие. Мягкие и пушистые. Как будто с котёнком засыпаешь. Вы когда-нибудь засыпали с котёнком?

Александр Иванович отрицательно покачал головой:

– Никогда. Даже не представляю, как это…

Аня просияла при этом ответе Александра Ивановича. Ей так захотелось рассказать, как это здорово. Она взмахнула тонкими ручками в воздухе, совсем как дирижёр и невнятно что-то начала говорить. Потом остановилась и грустно сказала:

– Да зачем вам… У вас такой дом есть!

Александр Иванович откинулся на диван и рассмеялся. Потом перестал смеяться, посмотрел на красное, смущённое лицо Ани и снова рассмеялся. Тут уже не выдержала Аня и в третий раз они рассмеялись вдвоём.

Под этот их смех на диван между ними забрался Непутёвый. Посмотрев на Александра Ивановича, потом на Аню, он лёг посередине.

– Это Непутёвый! – представил котёнка Александр Иванович. – Он здесь живёт.

– Это здорово! – сказала Аня.

Она улыбалась.

Глава 9. Беспокойная ночь.

Фонари на улицах погасли в полночь, как обычно. Александр Иванович сидел на освещённой кухне и вглядывался в темноту. Город засыпал. В доме на разложенном диване посапывая, спала Аня. Непутёвый, весь вечер крутившийся около неё, убежал по своим делам. Нужно было идти к Митричу. И Александр Иванович, опираясь на палку, поднялся, выключил свет, закрыл кухню, прошёл двор и оказался у калитки.

– Запутался-заврался я совсем… Никогда столько не врал, никогда так не изворачивался! Видимо, время такое пришло мне под преклонные годы! Помоги уж мне, Марья Ивановна! Куда же мне без твоего заступничества небесного? Не оставь старика своего милостью!

Закрыл калитку и выдохнул.

– Пусть земля тебе будет пухом, голубка моя Марья Ивановна!

И Александр Иванович начал свой путь по бархатным чёрным улицам своего родного города. Без солнца, без фонарей, но с бегающими кошками и жуткими лапами разновеликих деревьев. Без привычного гомона и суеты, но с ночными шорохами и дикими нежданными ахами. Город без глаз и огней, без дорог и со странными тенями ждал Александра Ивановича. Старик уверенно ставил вперёд палку и шёл по своей Советской улице. Воздух уже стал прохладным, ночным.