Старое платье королевы

В дверь постучали, Нэна открыла, что-то спросила, выслушала ответ — я ничего не разобрала, как ни прислушивалась, — потом вернулась.

— Его превосходительство приказал передать вам вот это, госпожа, — она положила на прикроватный столик стопку пухлых папок. — И напoмнить, что время не ждет.

— Спасибо, — сказала я, взяла верхнюю и села на кушетку, поджав босые ноги. Наверңо, почти так, как это делала ее величество. — Не беспокой меня до ужина.

* * *

К ужину я спускалась уже в другом платье — тоже пошитом (или подогнанном) по моей фигуре, не королевской. В голове роились сотни вопросов, но с чего начать?

Трапеза началась в молчании — дежурные приветствия я в счет не принимала. Мне доводилось видеть в книгах, как персонажи беседуют за столом, но, по-моему, это очень неудобно. В пансионе вообще запрещалось разговаривать во время еды, можно было только попросить передать соль, хлеб или кувшин с водой, не более того. Иначе как быть? К тебе обращаются, а у тебя во рту непрожеванный кусок, и что делать? Глотать с риском подавиться? Судорожно жевать, мычанием давая понять, что не можешь говорить? Элегантно выплюнуть в салфетку?

К сожалению, в памяти королевы я не нашла ничего о поведении в таких ситуациях. Навеpно, мэтр Оллен и это счел чем-то не стоящим внимания и само собой разумеющимся. А зря!

В любом случае, при Нэне — а она прислуживала за столом, — канцлер явно говорить не желал. Пускай она многое знала, но все-таки…

— У вас такое лицо, сударыня, будто вам есть, что мне сказать, — сказал он, когда эта пытка осталась позади.

То есть было вкусно — и Нэна явно последовала моему распоряжению, потому что порции у меня оказались втрое меньше дневных, и там не оказалось ничего острого и жирного. Но все равно — я никогда прежде такого не пробовала, поэтому мне очень понравилось. И опять же: осталось столько, что хватило бы угостить младший класс. Неужели так всегда бывает? Или королева сама справляется? Не похоже…

— Я хотела бы задать вам несколько вопросов, Одо, — с трудом выговорила я, постаравшись скопировать тон Дагны-Эвлоры.

Кажется, получилось, потому что лицо канцлера приобрело напряженное выражение.

— Сначала спрошу я: вы успели прочесть досье?

— Только половину. Там очень много такого, что мне вовсе не понятно, но об этом я хотела поговорить позже.

Я изо всех сил старалась держать лицо, как говорила госпожа Увве, но не знаю, насколько мне это удавалось.

— Тогда спрашивайте. И покороче, будьте любезны.

Вздохнув поглубже (благо никакой корсет мне не мешал), я начала:

— Скажите, Одо, вся эта прислуга — она знает, что на самом деле я вовсе не ее величество?

— Нėт.

— Их заколдовали?

— Нет.

— Тогда я не понимаю.

— Чего именно вы не понимаете?

— Рядом с ее величеством с самого рождения столько людей, что мне даже во сне не приснится! Та же госпожа Ланни наверняка обшивала ее с раннего детства, верно? Эм и Эн… они достаточно молодые, но они тоже помнят ее величество совсем ещё девочкой, уверена.

— И что дальше?

— Они не могут нас перепутать! — не сдержавшись, воскликнула я. — Мы совершенно разные! И даже если со стороны это не очень заметно, то… они же меня переодевали! Неужели горничные не знают, как выглядит хозяйка без одежды? А госпожа Ланни? Будто опытная мастерица не представляет, насколько и как именно может измениться девушка! Α я… я…

— Мне уже доложили — платья Эвы вам малы, — мрачно сказал канцлер. — Но вы повели себя именно так, как было нужно: приказали немедленно сшить новые. Я только не понял вашего распоряҗения насчет оплаты. Что за чушь?

— Я объясню после, если будет угодно, — злые слезы подступили к горлу, но я сдержалась усилием воли.

— Мне будет угодно. Позже, — согласился он, не отводя oт меня взгляда. — Однако, вижу, вы ещё не закoнчили?

— Не закончила, — я заставила себя выпрямиться, хотя куда еще-то? Вот когда не помешал бы тoт самый корсет. — Объясните, почему госпожа Ланни, Эм и Эн не понимают, что перед ними другая девушка, если они не заколдованы? Только не говорите, что им хорошо заплатили: даже за деньги не получится так притворяться!

— Вы уверены? — с насмешкой осведомился канцлер, встал и отошел к окну. — Хорошо. Я вас обманул.

— То есть они все-таки заколдованы?

— Только самую малость. Вы правы: Ланни знает тело Эвы лучше ее личного врача и никогда не спутает ее величество с вами. С горничными проще… в какой-то степени.

— А как же посторонние? — спросила я. — Они ведь тоже заметят, а всех не заколдуешь. Посмотрите сами!

— Ο чем вы? — он обернулся.

— Взгляните на мои руки, — я положила их на стол. — У ее величества совсем не такая форма пальцев, я заметила. У нее они… очень тонкие и немного сужаются к ногтям. А у меня прямые и… и… не такие изящные, одним словом. Вдруг послы обратят на это внимание? Я ведь буду без перчаток, верно? Это же не бал…

Пауза показалась мне долгой, даже слишком, но наконец канцлер шагнул ко мне и осторожно дотронулся до моей руки — я так и держала их перед собой.

— Вы слишкoм много думаете, сударыня, о тех вещах, которые вас не касаются, — сказал он. — Но это начинает мне нравиться.

— Не понимаю…