Старое счастье

День уже плавно переходил ко второй своей половине. Солнце светило ещё ярче, уже по-летнему нагревая тёплый воздух. В городской библиотеке собирался народ. Люди улыбались, здоровались друг с другом, обсуждали погоду. Толпа всё прибывала, но, несмотря на слишком большое количество собравшихся посетителей, гардеробщик уверенно справлялся со своей работой, ни на минуту не задерживая очередь. Анатолий Викторович стоял в стороне, рассеянно поглядывая вокруг. Он уже восемь раз успел пожалеть, что решил прийти сюда, но менять всё назад было уже поздно. «С другой стороны, я всё ещё вижу выход, так что ничего не поздно», – пронеслось у него в голове, но ноги не двигались с места. Спустя какое-то время к нему подошёл удивлённый Лев и радостно похлопал его по плечу, что-то прошептав на ухо. Однако Анатолий Викторович совсем не слушал его, он стоял, полностью погружённый в головные рассуждения и абсолютно не готовый распознавать человеческую речь. Свет неожиданно начал затемняться, акцентируя внимание на высокой потрескавшейся сцене, зал затих. На середину вышел какой-то молодой парень в нелепо завязанном и чересчур ярком галстуке и объявил о начале выступлений. За ним к микрофону поднялась тучная женщина средних лет, в малиново-красном платье до самой земли. Она начала какую-то долгую и однообразную речь, и никто не мог полностью понять, о чём всё-таки она хочет сказать. Потом на сцене оказался лысый мужичок, в маленьких круглых очочках и огромной бабочке на шее. Он вышел на сцену, держа под мышкой толстенькую книжонку, которую, видно, собирался цитировать. Но, начав говорить, он так разволновался, что совсем забыл про её существование, и, проговорив о чём-то около минуты, в краске ушёл за кулисы. Толпа уже развеселилась и не стеснялась громко аплодировать. Особые весельчаки посвистывали под хлопки зала, зарываясь в пылком хохоте. Некоторое время сцена оставалась пустой, и только зажигающая музыка развлекала затаившихся зрителей. Затем туда снова поднялся паренёк в ярком галстуке и стал рассказывать уморительную историю про знакомство с одним писателем, после чего что-то торжественно объявил и пригласил того на сцену. Смущённый мужчина вышел под яркое ликование зала, который уже был настолько разогретым, что готов был хлопать всему вокруг. Мужчина низким басом поблагодарил ведущего и начал читать отрывок из своего произведения.

– Сейчас будет ваш выход, – шепнула в ухо Анатолию Викторовичу из ниоткуда взявшаяся дама в красном.

Анатолий Викторович чуть ли не плюнул от досады. Ноги словно подкосились, и он стал усердно размышлять, сможет ли он на таких ногах быстро уйти из этого дурацкого места. Он ни за что не готов был выйти на сцену. Он мечтал сбежать, вернуться в дом, спрятаться. Он в девятый раз пожалел, что оказался здесь, что допустил себе себя уговорить. Выступить было невозможно. Анатолий Викторович буквально возненавидел всё вокруг и грубо ругался про себя.

Но ведущий вновь оказался на сцене и бодрым голосом прокричал:

– А теперь я попрошу сюда почётного гостя нашей программы, известного писателя, лектора и просто интересного человека – Макарова Анатолия Викторовича!

Зал заревел в аплодисментах. Анатолий Викторович застыл на месте, никак не решаясь двинуться ни в одну из мыслимых сторон: ни к сцене, ни к выходу. Колени тряслись. Зрители продолжали хлопать в ладоши, скандируя его имя. С искривлённым от расстройства лицом, Анатолий Викторович мерными шагами ковылял к публике. Но с каждым новым шагом походка его становилась всё крепче, взгляд всё яснее, а мысли всё чище. Как только он показался из-за кулис, зал повторно взорвался аплодисментами. Под безобразный шум взбесившейся толпы Анатолий Викторович, не торопясь, с исчезающей неловкостью подошёл к микрофону. Толпа гудела ещё целую вечность, но силы её заметно снижались, пока не наступило всеобщее молчание. Анатолий Викторович оглядел зал. Сердце бешено колотилось. Все люди замерли, ожидая его выступления. Ни единого шороха.

Анатолий Викторович поправил седую прядь волос, почесал шею в том месте, где ещё недавно было красное пятно, и, искренне усмехнувшись, уверенным голосом начал выступление.