Старость - радость для убийц

- А как всегда, - отшепталась женщина, которой доставляло удовольствие чувствовать себя очень сведущей перед глуповатой девицей. - Счас секретарша принесет подделки и положит на стол! В морг-то кто везет в золоте и каменьях?

- А если родственники какие заявятся?

- Откуда? Она бездетная. К ней уж лет десять никто не ходит. Одна редакторша была какая-то чужая.

- Но... Георгий Степанович и Одетта Робертовна видели на ней дорогое...

- Эти-то! - усмехнулась тетя Аня. - Смолчат! Им с начальством хочется в мире жить. Эти понятливые...

Мне казалось, что самое удивительное уже случилось в этот день. О нем напоминала мне цепочка в кармане казенного халата. Однако дальше на сцену неожиданно вышел Мастер на все руки Володя. Он появился в квартирке покойной Обнорской, когда там уже никого не было. В руках он держал все тот же обшарпанный чемоданишко, из тех, с которыми ходят по вызову сантехники.

Впрочем, он явился по необходимости, так как медсестра Алла, заглянув в квартирку, оповестила вслух, выйдя из неё в коридор:

- Опять течет! Опят кран сломался!

А через минут десять Володя с чемоданчиком тут как тут. А ещё через полчаса можно было наблюдать в окно, как к "черному ходу" подъехала синяя "перевозка" и из неё два парня-санитара вытащили брезентовые носилки... Как водится, все, свободные и не очень от дел, припали к окнам... Володя вообще из квартирки не выходил. А когда носилки с телом поплыли по коридору, - он, Володя, помогал санитарам... Директор еле поспевал за процессией. Последним его указанием, когда носилки уже вдвигали в машину, было:

- Володя, не забудь забрать одеяло!

- Не забуду, - пообещал Мастер на все руки и залез в машину вслед за носилками.

Рядом со мной все это время стояла грузная Одетта Робертовна, дышала тяжело и всхлипывала. Но когда машина тронулась, спросила в воздух:

- Зачем они на неё шерстяное одеяло накинули? Лето же, теплынь...

"Верно, - её недоумение передалось и мне, - чего это покойница с головы до ног закрыта казенным шерстяным одеялом коричневого цвета в оранжевых разводах".

- Хотя, - произнесла раздумчиво жизнедеятельная дама, - так эстетичнее... все-таки, в узорах... и тела не видно.

Но мне такое объяснение показалось неубедительным.

- А тут всех хоронят с одеялом? - обернулась к Одетте Робертовне.

- Сейчас подумаю... Вроде, всех. Да, да, вон и Мордвинову... Тоже Володя уезжал на "перевозке", чтобы вернуть одеяло... Видимо, это традиция...

Я не осилила забрать золотую цепочку к себе домой, так и оставила в кармане халата. А в Михаиловом душе мылась и мылась, словно грязь на мне лежала липким слоем, и ничто её не брало. Чувствовала я себя так, словно окончательно заблудилась в дебрях. К прежним вопросам без ответов пристроились новые: случайное совпадение или нет смерть Обнорской вскоре после того, как ей скормили кусочек торта? Почему сестричка Алла не участвует в традиционном грабеже мертвых старух? Брезгует? Или без того богата, но скрывает? Действительно ли случилась протечка в ванной в квартирке Обнорской и необходимо было вызвать этого самого Володю, мастера на все руки? Зачем покойниц кутать в шерстяное одеяло, если нет в этом никакого смысла, ведь обычно достаточно лишней простыни? Традиция или и тут некая тайна, стерегущая преступление? Или мне уже всюду чудится одно злодейство, потому что мозги набекрень, и вместо того, чтобы заниматься живописанием всякого рода светских событий, употреблять всякого рода красивые слова вроде "фужер", "бокал", "вокализ", "интерьер" и прочее, я влезла уж в такую слякотную бытовуху...

Конечно, мысль быстренько настукать на машинке материалец с жутко интригующим заголовком "Грабеж покойницы" мелькала в моей голове. И я уже видела нечто вроде суровой радости на плохо выбрито лице моего старенького бедолаги-редактора. Однако следом за этой парадной мыслью выскакивала другая и как бы с дубинкой наперевес: "Сама все видела, говоришь? А кто подтвердит? Сами воровки, что ли? Так что продолжай сидеть в засаде, собирай факты, а там видно будет".

Три следующие дня, где я исправно в образе безотказной "Наташи из Воркуты" исполняла роль уборщицы, прошли удивительно тихо, без событий, если не считать того, что за мной вдруг стал ухаживать былой красавец и киногерой Анатолий Козинцов. Когда я убирала в его квартирке, где в изобилии стояли всякого рода призы-статуэтки, а в ванной комнате - всякие флаконы и коробочки с кремами, духами, туалетной водой, тальком, ну как у дамы, - он вдруг обратился ко мне:

- Очаровательная Наташа! Одно удовольствие наблюдать за тем, как легко, грациозно вы двигаетесь, как быстро, ловко работают ваши руки! Поверьте, я давно не испытывал такого наслаждения... Как много значит присутствие молодого, прелестного существа в комнате одинокого человека! Разрешите подарить вам вот эти духи.

Я изобразила крайнюю степень смущения:

- Да что вы... не надо... я и так...