Старость - радость для убийц

- Ну глупая ты какая! - осерчала тетя Аня. - Чего смешного? С какой радости люди с насиженных гнезд сорвались? Все побросали и к Москве прилепились крайчиком? Большие у них тут права, что ли? Спасибо Виктору Петровичу, директору нашему, всех бедствующих пригревает... Вот и тебя взял, не шуганул... Тоже пожалел, значит.

Тут в окно я увидела серый пикап с синими буквами на боку "ДВРИ"... И меня дернуло спросить:

- И что... и вон тот парень, шофер, тоже не московский?

- А что? - тетя Аня сурово сдвинула крашенные черным брови. - Тебе-то что?

- Так ведь... - промямлила смущенно, - парень же... у него вон какие брови...

Тетя Аня ладонью шлепнула меня по попке:

- Уже и брови углядела! Да не про тебя он, не про тебя! Сразу говорю - и не надейся. У него жена есть, красивая бабенка, наша кондитерша Виктория. С ней не всякая сравнится. Даже наша Ангелина, отдел кадров, рядом с ней как доска... У Виктории всего много - волос, грудей, задок загляденье одно. Им с Володей счастье привалило. Дачу Мордвиновой получили. То все где-то по чужим углам, снимали, деньги тратили. Теперь целая дача... да в сосновом лесу... Плохо ли?

- Целая дача?! А за что?! Кто подарил-то?! - изобразила я как бы сверхизумление. - Вот бы и мне...

- Ой, тебе! - тетя Аня рассмеялась, продемонстрировав где свои, где золотые зубы. - Он-то мастер на все руки! Он тебе и шофер, и сантехник, и куда ни пошли - вовсе безотказный. Вот ему и досталась дача Мордвиновой...

- Она ему сама подарила?

Я чувствовала, что иду по очень тонкому льду, но остановиться не могла. Мне казалось, моя "дурочка из Воркуты" вполне могла задать и такой вопрос:

- Он ей кто, родственник какой?

- Говорю, случай. Дачу-то Мордвинова подарила одному мужику богатому, Сливкину. Он тут был раза три... приносил ей траву всякую. Но жить на той даче не стал. Взял да подарил её Володе. Вот прямо взял и подарил. Такой добрый человек оказался. - Тетя Аня повертела на пальце сначала одно обручальное кольцо, потом второе, потом третье. - Володя добрый. Он бабушку Викториину пригрел. Она на совсем в себе от чеченских дел, под бомбежкой разум утеряла. Что ты! На свете горя море-океан! Одна надежда - на добрых людей в случае чего...

- На таких, как вы, тетя Анечка, - мурлыкнула я, то есть простодушная Наташа из Воркуты, и опять обняла полную женщину, настроенную сентиментально на тот момент, и опять поцеловала её в тугую щеку. - Как же мне на вас повезло! Как повезло-то! И не думайте, тетя Анечка, я ваши все советы учту и не дуду планы строить насчет Володи этого, раз у него жена есть... Я же не какая-нибудь...

- Вот и хорошо, что ты понятливая, - согласилась тетя Аня. - А то тут одна попробовала поухлестывать за ним - медсестра наша Аллочка, так Виктория ей такой тарарам устраивает! Как же только её не обзывает! Ну давай, выметайся, а то я с тобой заговорилась, а мне надо занавески в комнатах менять... И тебе показать орудия производства пора.

Как посвящают в рыцари - мне, как и прочим начитанным особям обоего пола, хорошо известно. И как присягают солдаты на верность своему долгу - знают тоже многие и многие. И с чего начинается карьера молодого дипломата, с каких необходимых речевых реверансов, безупречного знания катехизиса учтивостей, когда именно многословное умолчание подменяет конкретный ответ на конкретный вопрос, - тоже в общем-то не большой секрет. Тем более, когда миллионная аудитория телезрителей имеет возможность почти ежедневно наблюдать "танцы на льду" пресс-секретаря Президента, как его, как его... сразу ведь и не выговоришь... Ястржембского. Лично я с каким-то патетическим ужасом и воистину патологическим восторгом наблюдаю за его словесной обороной Хозяина, за тем, как он бойко строчит языком, чтобы немедленно сбить с толку всякого, кто усомнится ненароком в странноватых репликах Президента, и выдать их за продукт безусловно гигантской работы могучего интеллекта...

Ну это я так, к слову... А вот кому известен ритуал посвящения в уборщицы в Доме ветеранов работников искусств? Если никому - объясню.

Повела меня тетя Аня на второй этаж, где за узкой дверью кладовки, как выяснилось, находились все необходимые мне для дела предметы.

- Теперь слушай внимательно, - тетя Аня почти величавым жестом простерла руку в сторону жестяного ведра, белого пластмассового таза, зеленого, тоже пластмассового, тазика, а также пылесоса иностранного происхождения, что жили в этой темной комнатушке, дожидаясь меня. - Убираться надо по-честному, у нас главврач сама проверяет. Вон тебе порошки, сода, "Белизна"... Вон щетки, тряпки. Убралась - вымой их начисто, развесь тут вот, чтоб не гнили... Ну это зимой, когда батареи горячие. Лето не ленись, отнеси к гаражам, там веревка специальная есть. Пылесосом умеешь пользоваться? Или показать?

- Ой, покажите, тетя Анечка, - просительно пискнула девица "из Воркуты", уже зная, как падка эта полная женщина на ласковые слова, лесть и чужую недотепистость, нуждающуюся в её покровительстве и снисходительности.

- А что, у вас, в Воркуте, пылесосов не видали?

- Видали... Но не такой...