— Возьмите в несессере две пробирки и положите по кусочку пищи в каждую, а я пока с напитками разберусь. Было: два бокала на столе, два на полу. Теперь все четыре на камине. И какой из них откуда?
— Проще пареной репы! — воскликнул Угаров. — Левые, что ближе к окну, со стола, а правые — с пола.
— Да-с, наиболее вероятно. Потом уточним у священника. Кувшин воды подайте, — обратился к слугам Тоннер и оглядел помещение. Опять толпа в дверях! И Митя приперся, и Рухнов, и вся дворня. Глупо проводить расследование на глазах десятков людей! Вдруг среди них убийца? Среди зевак Илья Андреевич приметил Петушкова.
— Господин управляющий! Крысы, мыши в имении водятся?
— Как без них? — вопросом на вопрос ответил Петушков.
— Чем травите?
— Мышьяком. Самое убойное средство.
— Так я и думал, — заметил Тоннер и неожиданно прибавил: — Это хорошо!
Если бы оказалось, что грызунов травят цианидами, список подозреваемых разросся бы до бесконечности. Мотив, чтобы отравить хозяина, у холопа всегда найдется, в самой природе рабства конфликт заложен. Посыпь жаркое вместо соли мышьяком — и одним князем меньше.
Могла ли отравить князя Настя? В этом Тоннер сомневался. На первый взгляд, версия урядника выглядела логично: компаньонка крутила роман с князем, могла и влюбиться. А может, наоборот, чувств не питала, но хотелось бесприданнице богатой княгиней стать. А когда Василий Васильевич женился на другой, решила на себя руки наложить, а заодно и обманщика наказать. Но почему в день свадьбы? Надеялась, что Северский у алтаря опомнится, кинется в ноги прощения просить? Бред, не походила Настя на наивную дурочку! Да и расстроенной она вчера не выглядела. Флиртовала с мужчинами, была весела. Девка молодая, красивая, если не мужа, так покровителя могла легко найти! Если верить Глазьеву, и препятствий не боялась. Как ловко устранила мешавшую роману с Северским Анну Михайловну!
Кто-то из слуг принес кувшин с водой.
— Антон Альбертыч, возьмите-ка нумерованные пробирки в моем несессере. В каждом бокале ополосните стенки водой, а затем смывы разлейте по пробиркам. — Илья Андреевич снова заглянул в рисунок. — И, наконец, бутылки из-под шампанского. Их было две. Куда их поп засунул?
Тоннер бросился искать. Никто ему не помогал. Что за пробирки, зачем в них что-то кладут и наливают, не понимал даже Терлецкий.
Интуиция, мудрая эфемерная дама, нашептывала Илье Андреевичу: Настя невиновна. Зачем травить себя, любимую, желанного мужчину? Логичней покончить с соперницей, притом задолго до венчания! И опий у компаньонки имелся, зачем цианид доставать?
Но если не она, то кто? Северский? Маловероятно! Остается княгиня. Кстати, Шулявский вчера намекал: «Ставлю все деньги, что князь недолго проживет!» А Настя — случайная жертва! Откуда могла знать Северская, что после ее отъезда в спальню проберется компаньонка? Если убийца Настя, яд обнаружится только в бокалах, туда его кинуть проще. Если отравила княгиня — яд должен быть и в бутылке. Княгиня не могла угадать, из какого бокала захочет опохмелиться муж. Надо найти бутылки и проверить!
Илья Андреевич отдернул шторы. Слава Богу, бутылки стояли там.
— Пустые, — вновь расстроился доктор.
— Они и утром были пусты, — подсказал Угаров.
— Очень странно, очень! — присвистнул Тоннер.
— Что странного? — подал голос Киросиров. — Свадьба, взяли и выпили.
— Допустим! А почему ночной горшок сухой? — спросил Илья Андреевич.
— Ну, знаете, я преступников ловлю, так сказать, в нужники не заглядываю! — с ненавистью ответил урядник.
— А зря! Много интересного можно найти. — Размышляя о своем, доктор не заметил, что Киросиров побледнел. Степень кипения урядника приближалась к критической. Попа доктор выставил, Настю загробной жизни лишил, теперь будет указывать, куда ему нос совать? — Я придумал, как уточнить время смерти. Еду заказал князь, сказал, что голоден. Логично предположить, что он же ее и съел. Так?
Киросиров чуть кивнул лысой своей головой. Сам бы он сейчас с удовольствием съел Тоннера.
— Еду подали около часу ночи, — не обращая внимания на урядника, продолжал доктор. — По степени переваренности содержимого желудка можно узнать, когда Северский умер. Придется вскрывать!
— Ни за что! Хватит святотатств! — закричал Киросиров.
Тоннер посмотрел на Терлецкого. Тот молчал. Разбирайтесь, мол, сами! Он корил себя за глупость: ввязался в расследование, его не касавшееся, раскрыл инкогнито, подставил под удар задание государственной важности.
— Жаль! — только и сказал Тоннер.
Подошел к камину. Присев на колени, потрогал сложенные дрова. Затем поднес руку к носу, понюхал и торжествующе повернулся к Киросирову.
— Поленья мокрые! Как вы это объясните?
— Что? — Нет, доктор явно безумен. Надо проверить у него документы. Вовсе он не эксперт, наверняка из дома скорби сбежал: лазает по ночным вазам, нюхает дрова!
— Поленья мокрые. И пахнут шампанским, — пояснил Тоннер.