Старовский раскоп

К середине марта Ингмар, стойко голодный, начал опасаться за жизни Фенечки и младенца. Фенечка истончилась до прозрачности, все дольше залеживалась на полатях, а младенец совсем не желал расти, даже головку держал недолго и неловко. Устинина грудь интересовала Ульва всё меньше. Да и осталась от той груди хорошо, если половина.

Племя чахло.

"Саат, будь ты проклята, да отзовись же!" — вопил голодный Ингмар беззвучно, безнадежно нюхая пустой воздух ночного леса.

Вскоре охоту пришлось оставить — залихорадило. И переговорный камень отца молчал, проклятый.

Что мне делать, Саат?!

…Вечер, ткань сугроба продралась и посерела. Оттаяло корыто, в прошлом году забытое на дворе. Звезды молча таращились с неба.

Что угодно, лишь бы племя выжило!

Март обманчив — еще ударят морозы не мягче февральских.

— Мне нужен человек. Тогда помогу, — звонко и ясно ответили.

Богиня стояла у телеги и тусклый свет делал ее похожей на смутный врэк. Богиня тоже изменилась — похудела и вроде бы постарела.

— Где ж его взять… — пробормотал Ингмар.

Босые ступни богини месили снежную грязь.

— Твое дело, глава, — усмехнулась Саат.

И исчезла. Только след маленьких ног…

Где же взять человека? Где?!

В доме к утру тепло чахло, застывала дверь и натужно скрипела, отворяясь. Зашел. Глянул на спящую умученную Фенечку. Во сне она доверчиво, но устало улыбалась. Впервые Ингмар почувствовал к жене что-то. Что-то было тревожным и болезненно-приятным. Ингмар отвернулся.

Фенечка спала и спал у нее под боком маленький Ульв.

Нужно человека. Богине. Где его взять?!

Ингмар судорожно выдохнул и уперся взглядом в обломок зеркала на столе. У этого обломка Фенечка чесала по вечерам волосы. Сейчас в нем отражалось бледное лицо с тусклыми кошачьими глазами. Нужен человек?

* * *

— Нам помогут, — трудно проговорил Ингмар. — Помогут. Но нужен человек. В жертву.

Ингмару после смерти отца совсем не у кого стало спросить совета. Мало-помалу он начал ходить к Владимиру. Почему-то Владимир ему начал представляться почти содельником — из-за того разговора перед расправой с сиятельством. Да, наверно, поэтому начал ходить.

— Жертва кому? — Владимир принял признание на диво легко. Или еще не поверил.

— Богине. Саат. Я говорил с ней ночью.

Владимир долго молчал. Обсасывал "козью ножку", изредка сплевывая под ноги замерзающие клубы дыма.

— И кого ты выбрал, глава?

Владимир не спросил, уверен ли Ингмар, что верно понял богиню. Он не спросил, а точно ли Саат была. И он не усомнился в праве Ингмара отправить кого-то под нож.

* * *

Плакал младенец. Весь день плакал, с самого утра. Нельзя ли его как-то унять, всё хотел спросить Ингмар, но не хватало духу. Фенечка совсем слегла, в доме копошилась Устина. У Устины, впрочем, свое дитё болталось в люльке и унимать еще и Ульва женщина не успевала. Пришла еще мать, прижала внука к груди, но тот не унимался всё равно. Фенечка лежала осунувшаяся.

Ингмар послонялся по землянке, чувствуя себя небывало потерянным и ненужным, да и ушёл, не в силах терпеть.

Морозы ослабли и проклюнулась надежда на удачную охоту.

— Так кого ты выбрал? — спросил встретившийся Владимир.

Ингмар пожал плечами.

Охота не принесла ничего, погода оказалась обманкой.

Ночью, когда Фенечка заснула и затих даже неугомонный младенец, Ингмар взял со стола женин зеркальный обломок и долго гляделся в него. Потом подсел к жене. Та во сне задышала тяжелей. Впалые щеки в свете лучины показались Ингмару странно розовыми. На следующее утро мать обнаружила у Фенечки жар. Сказала Ингмару про жар и поглядела с испугом.

Ингмар думал созвать сход. Там честно огласить требование Богини, а люди пусть самии рядят. Потом думал, что он глава. А на сходе будут его люди, за которых он отвечает перед… Да теперь, кажись, не перед кем уже. Верхние молчат, Богиня, как видно, к Клану равнодушна. Так что у Клана остался один защитник — Ингмар. Значит, и спасать Клан судьба Ингмару.

…Умер старый Вторак. Изношенное тело не вынесло лишений.

На следующее утро Ингмар поднялся затемно, приладил лыжи, еще раз поглядел на Фенечку, протянул было руки к Ульву, а в последний момент передумал. Выскользнул из избы и, не оглянувшись, быстро пошёл на запад.

* * *

…ыр влюбился в красавицу без памяти. Готов был любой калым отдать за нее и в любую кабалу пойти. Готов был по степям скакать и через буйные чащобы прорубаться. Только красавица рассмеялась и на лихом коне умчалась в степные дали, только пыль столбом. У батыра сон пропал и кусок в горло не лезет. Закручинился батыр черной кручиною, оседлал своего коня и помчался за красавицей. Так и не видал его никто с той поры. Да, сказывают, девица та — врэк, до молодецкой крови жадный. Подманивает батыров гибельной своей прелестью….

* * *