Старший брат царя. Книга 2

Она ушла, не забыв поклониться. Иван задвинул дверной засов. Сбросил кафтан, оставшись в зеленой шелковой рубахе. Взялся за нож на поясе, секунду поколебавшись, отстегнул его вместе с ремнем, положил на скамью. Налил кубок вина, одним махом выпил, повременил немного, налил оба кубка, оставив их на скамье, отдернул полог и сел на кровать. Таисия шевельнулась, с улыбкой повернулась и открыла глаза. Несколько секунд недоуменно смотрела на царя, потом рывком отодвинулась в угол, в немом крике прикрыла рот ладонью. Иван, придавая голосу нежность, спросил:

— Чего испугалась, глупая? Радоваться должна. Царь всея Руси пришел справиться о твоем здравии.

— Уйди! Уйди, государь! Ради Бога, уйди! Закричу!

— А чего кричать? Тебя не трогают. Святки на дворе, пришел с тобой вина выпить. Что тут плохого?!

Иван отошел, взял кубки и вернулся. Таисия вскочила с постели, прикрывшись летником, стояла у стены, с ужасом глядя на Ивана:

— Уйди! Уйди, государь! Уйди, Бога ради!

— Заладила: уйди, уйди! Вот выпьем и уйду. Держи.

Таисия видела только его глаза, требовательные, строгие.

Не отрывая от них взора, дрожащей рукой взяла кубок, вино расплескалось. Иван придержал ее руку своей горячей и влажной, приговаривая:

— Вот и ладно. Вот и ладно. — Одним глотком осушил свой кубок и бросил его на пол. Таисия пригубила, сладкая, душистая влага согрела горло. Иван смотрел на нее, шептал как наговор: — Пей, все пей! Выпьешь до дна, тут же уйду! Фряжское вино душу веселит, печаль уносит! — Сам придерживал и наклонял кубок.

Таисия выпила и едва перевела дух:

— Ой! Все! Уходи!

Иван, не отпуская ее руки, видел, как краска заливает лицо девицы. Медленно приближая ее к себе, выдыхал слова:

— Поцелуй, поцелуй и уйду.

Она выронила кубок, хотела оттолкнуть его, но почувствовала, что нет сил сопротивляться...

 * * *

Спускаясь из светлицы, Иван увидел около лестницы Спиридона:

— Чего тут? Почему не спишь?

— Тебя... государь... Чтоб не... не помешали...

— Пьян, сволочь! С какой радости?

— С...с... горя, г... государь.

Иван быстро прошел к себе, Спиридон, качаясь, побрел за ним. Проходя мимо стражника, Иван приказал:

— Не пускай. Пусть тут проспится.

Как только затихли тяжелые шаги царя, в светелку к Таисии скользнула Настенька и заперлась на задвижку. На полу валялись два серебряных кубка, пахло вином. На цыпочках подошла к постели. Таисия крепко спала. Настя задернула полог, опустилась на ковер и тихо заплакала.

Яркий солнечный день заглянул в оледеневшие окошки, когда проснулась Таисия и позвала:

— Настя, ты тут? Чего-то голова болит, разламывается... Что случилось, Настенька?

— Ничего, боярышня! Ничего. На, переодень исподницу, разорвалась твоя. Дай, перестелю покрывало.

Таисия сухими глазами смотрела, как Настя свертывала в тугой комок изорванную исподницу и покрывало с бурыми пятнами.

— Значит то не сон?.. Настенька!

— Сон, боярышня, сон! Во сне всякое может померещиться!.. Дозволь сжечь это?

Таисия молча кивнула. Видела, как Настя сунула комок в печь, заложила приготовленными дровами и вздула огонь. Боярышня сошла с кровати. Вдвоем, обнявшись, сидели они перед зевом печи и плакали. Дедами заведен обычай после первой брачной ночи вывешивать исподницу и покрывало, чтобы все видели свидетельство чести девичьей. А тут тайно в печи бесследно сжигалась честь боярышни! Вот об этом они и плакали. Потом тихо запели песню о том, как познакомилась голубка с ясным соколом, ворковали, миловались. Поклялся ей сокол в вечной любви, поверила и отдала ему заветное. Теперь плачет голубка, убивается, а ясный сокол о клятве забыл, среди друзей победой бахвалится.

Попели, поплакали. Богородице помолились. Боярышня весь остаток дня провела в опочивальне отца. Настенька к девкам бегала, потом боярышне на ухо шептала, новости поведывала. Государь со товарищами уехал еще затемно. Барыня рвет и мечет, всех девок прибила, старика дворецкого к Мокруше отправила. Потом, говорят, в постель слегла, заболела якобы.

Зимние дни, и тихие, солнечные, и вьюжные, шли своей чередой. Таисии казалось, что страшный сон не повторится, и опять появились маленькие радости в ее светелке. Потихоньку от всех с Настей под Крещение гадать начали, и такое веселое гадание получилось.

Вдруг постучали в дверь, заявилась барыня. Полмесяца не видела ее Таисия, и вдруг пожаловала. Вошла, а за ней царь Иван!..

После Крещения Иван на неделе раза три приезжал. Сперва в светелку к Таисии его Мария провожала, потом один стал ходить. Тут приехал Афанасий. Пировали несколько дней, и теперь брат отводил сестру в опочивальню к государю, за что подарки ему и государево расположение. Как будто ничего не изменилось. Правда, люди заметили, что не брал государь с собой Спиридона. Однако же и об этом всласть поговорить не пришлось — к Мокруше двоих отправили, а остальные языки прикусили. И вообще, из дворни многие в пытошную из-за разговоров попали. Не наказывали только за песни старинные да за сказки, опять же, ежели они без намеков.