Старший брат царя. Книга 2

— Говорят. Сам я мало чего помню. С малолетства отдали в монастырь, там учили грамоте и воинскому мастерству. К царице Соломонии, в иночестве Софии, многажды отроком возили меня. Играла она со мной, забавлялась. А почему, не знал я до последнего времени. Атаманы! Люди Гурьяна отвели от меня верную мучительную смерть, благодарен я им всем. Гурьян не сказал мне, зачем собирает сбор. Я, как и вы, об этом узнал только что. И скажу так. Назвать Кудеяром сына царицы Соломонии — это ваше дело. Но если хотите, чтоб вам поверили, нужно ваше твердое решение. Избави вас Бог опозорить его имя истязанием и убийством невиновных, бесчестием и грабежом бедного, беззащитного, надругательством над святынями. Прежде чем принять решение, подумайте — способны ли вы уберечься от всего этого. Теперь о себе. Мне деваться некуда. В Литву я не пойду, к татарам — тем паче. Прошу, примите к себе. Дело мне найдется. Гурьян говорил о воинской вашей слабости. А я видел ваших товарищей в тысяче Василия под Казанью. Хвалить не за что, много лишних людей погибло там по неумелости. Так вот, дайте мне сотню своих людей, достойных, храбрых и работящих. До осени я научу их кое-чему. А они в ватагах за зиму научат по двадцать—тридцать человек. Вот и будет уже войско. Вот и все у меня. Решайте!

Пошумели атаманы и порешили: всему Кудеярову братству знать и оповещать всюду, что Кудеяр — сын царицы Соломонии. Атаманом при Юрии Васильевиче быть Гурьяну еще два года. Князю Юрию обучать воинскому мастерству людей из ватажек. А будущей весной поехать Кудеяру, то бишь князю Юрию Васильевичу, по ватажкам для смотру сил.

Этот день закончился застольем для всех атаманов и их спутников. Пили за здоровье нового Кудеяра.

На следующий день сбор продолжался. Гурьян перечислил, какие за кем имеются проступки, известные ему и, по его мнению, позорящие их братство. Ругали многих, но наказали одного, лишив звания атамана за притеснение крестьян близлежащих сел, за ограбление церкви и убийство священника.

На третий день при всеобщем галдеже выработали перечень проступков, за которые нужно взыскивать и с атаманов, и с рядовых ватажников. Тут единства так и не получилось, многие не согласились и остались при своем мнении. Образовалось как бы три лагеря — Поволжский, Дикопольский и Примосковский. Однако заключительная попойка примирила всех, хотя начало ее не предвещало ничего хорошего. После первых заздравных чар начались ссоры, потом драки. Гурьян все это предусмотрел и держал наготове полусотню здоровых парней. Когда его призывы перестали воздействовать, он мигнул молодцам, буяны были схвачены и под общий хохот брошены в озерко, возле которого происходило застолье.

После купания страсти поулеглись. Гуляли долго, купали еще кое-кого. Даже утопили одного малого атамана ненароком. Правда, это не уменьшило общего веселья.

10

Тихий Кут оказался для Юрши местом отдыха и покоя. Летом прошлого года он постоянно спешил с поручениями царя, почти каждый день оставлял позади сотню верст. А теперь ему некуда торопиться. Атаманы оставили ему для обучения сорок ватажников. Занятия с ними воинским делом доставляли большое удовольствие. Он не без гордости наблюдал, как вчерашние увальни постепенно становились ловкими воями. Ватажники, в свою очередь, оценили это изменение: если вначале без особого рвения исполняли распоряжения, то теперь действовали с большой охотой, стараясь перещеголять друг друга.

Начинал Юрша занятия рано поутру, делал перерыв на обед и послеобеденный отдых, а потом — занятия до вечера. Главным образом он учил сабельным приемам в пешем, конном и смешанном бою. Присматривался к ученикам, определял наиболее ловких, брал их себе в помощники. Но и сам учился, когда ватажники начали строить себе землянки, чтобы не ютиться у добрых людей. Землянки строили просторные, на десяток каждая, утепленные, с очагом, чтобы и зимой не мерзнуть.

Был уже август, погода стояла жаркая, и после двух часов боя Юрша объявил перемирие, и все побежали купаться. Он не отставал от других.

Сургун же купался редко, а после Ильина дня вообще не подходил к воде, уверяя, что в старину деды запрещали, а они, наверное, знали, почему нельзя купаться в конце лета. Он сидел на крутом берегу и вырезал на палке хитрый узор. Юрша, накупавшись, присел рядом. Тут же одевались и ватажники. Один из молодых обратился к Юрше:

— Смотрю на тебя, князь, ты голый ничем от нас, мужиков, не отличаешься.

Не задумываясь над словами ватажника, Юрша ответил:

— Да и одетым мало чем.

— Не скажи. У тебя и рубаха потоньше и побелей моей. Опять же у тебя кольчужка, а у меня куяк, а в нем тяжелее и жарче.

На этот раз Юрша задумался. Действительно, Гурьян подарил ему кольчужку, и он надевал ее на занятия. Так, пожалуй, нужно куяк надевать: равняться, так во всем. И тут же появилось сомнение, надо ли это делать?

Будто прочитав его мысли, Сургун ответил:

— Верно, что не кичишься. Хорошо так.

Юрша чуть не вздрогнул, подумав: «Как колдун — мысли угадывает!»

А Сургун усмехнулся: